Концерт для тенора со шлягером

Юбилейное выступление Александра Градского собрало полный зал Белгосфилармонии. Минск оказался в числе трех городов мира (Нью-Йорк, Минск, Москва), где певец в этом году представляет не только песни собственного сочинения, но и классический репертуар: Бизе, Верди, Пуччини, Рахманинов, неаполитанские песни и русские романсы. И если в "Карнеги-холл" Градский пел под оркестровую фонограмму, то в Минске выступал в сопровождении Государственного академического симфонического оркестра Республики Беларусь (дирижер - Петр Вандиловский).

К сожалению, переезд по железной дороге сказался на здоровье Александра Борисовича: за день до концерта он чувствовал себя неважно. Тем не менее на следующий день певец был в хорошей форме, отчего овации звучали с завидным постоянством. Причем бурю восторгов вызывали не только классические номера в исполнении самого Градского, но и оркестровые темы. Столь же тепло было принято и второе отделение концерта, некоторые номера прерывались шквалом аплодисментов.

После концерта певец дал эксклюзивное интервью "Белорусской деловой газете":

- Александр Борисович, в Беларусь вы приезжаете не впервые. В 1968 году вы целый год прожили на Гомельщине.

- Дело в том, что артистке кино Татьяне Окуневской нужен был аккомпаниатор. Это было замечательное время. Помню Речицу - прекрасное место. Город Жлобин, где на въезде стояла огромная картина, изображавшая свинарку с кривыми руками и обрубленного поросенка. На картине было написано: "Жлобпромторг выполнит свой план". Я запомнил это на всю жизнь! Жил в гостинце "Сож" в четырехместном номере за двадцать три копейки в день на четверых. В номере был умывальник. Обычно мы покупали буханку хлеба и небольшую банку томатной пасты. Наши временные девушки таскали нам из дома горячую картошку. Жили хорошо.

- В Минске вы впервые выступали вместе с симфоническим оркестром?

- Да. Это вообще шестой подобный концерт.

- Вы ведь в последнее время выступаете довольно редко?

- Просто я очень много выступал прежде. И мне надоело. Я в Киеве был раз восемь или девять, в Иркутске - десять... Устаешь психологически. И потом, я ведь зарабатываю, сидя дома, пишу музыку и выпускаю пластинки. К тому же есть какая-то общественная жизнь. Я, например, первый заместитель председателя Союза композиторов Москвы. Физиологической "дыхалки" на все может и не хватить. Я ведь очень мало отдыхаю. Хотя раньше, до тридцати пяти лет, обязательно каждый год три месяца отдыхал в Крыму. Там сочинял, купался, то есть почти ничего не делал. Сейчас, к сожалению, получается отдыхать лишь две-три недели в году.

- Кстати, как вы все-таки восстановились, ведь накануне концерта чувствовали себя, прямо скажем, неважно?

- Сам не знаю. Но очень счастлив, что повезло восстановиться, потому что хотел хорошо отработать концерт. И он прозвучал намного лучше, чем обычный, когда у меня вообще нет проблем со здоровьем. Наверное, психологически я испугался до такой степени, что Господь меня пожалел.

- Можете ли вы провести аналогии между восприятием американской и минской публики?

- Экзальтация одна и та же. Но качество разное - не лучше и не хуже, просто другое. Там больше ностальгии. Здесь - понимания. В Нью-Йорке публика оценивала технику и мастерство. Здесь - смысловое содержание. Надо вовремя улавливать, чего ждет от тебя аудитория. Скажем, хочет больше проникнуться? Тогда в США проходили и Шопен на фортепиано, и Дебюсси, а пьеса Скрябина для левой руки, довольно сложное произведение, вообще прошла "на ура". Никто не скучал. Для Минска в оркестре нарочно был подобран такой репертуар... ну, безоговорочный хит. Здесь нужны были убойные "шлягеры" вроде сочинений Россини, чтобы зритель не усомнился в том, что происходит действительно что-то приличное.

- А вот насколько отличаются лично ваши ощущения, когда вы находитесь один с гитарой и выступаете с оркестром?

- Они абсолютно разные. Это я первым придумал так сидеть в оркестре в то время, когда оркестранты играют. Кайф невероятный! Дело в том, что из-за общего звукового дисбаланса в зале (такое бывает) ты "теряешь" некоторые группы инструментов, то есть слышишь общую музыку, но какую-то тему или какой-то контрапункт теряешь. Внутри же оркестра наслаждаешься тем, что слышишь все! Тем более, когда прилично играют. Ты как бы участвуешь в создании музыки.

- Ну да, я видел, как вы шутками поднимали настроение оркестрантам во время репетиции...

- Дело в том, что надо было завести себя и людей. Потому что оркестр - очень сложный организм. Ты должен профессиональным людям доказать свою музыкальную состоятельность. Не вокальную. О вокальной речь не идет: она у меня и так есть. Когда же ты один с гитарой, ты сам себе хозяин. Я уже привык к этому. Мне просто комфортно.

- Но когда выходите на сцену, волнение испытываете?

- Когда один с гитарой - практически нет. А с оркестром, с другими исполнителями - да. Но очень небольшое. Чаще всего только в случаях, когда петь надо обязательно, а нездоров. Однако такое случается редко.

- Александр Борисович, что вы имели в виду, когда, внося во время репетиции изменения в партитуры, произнесли следующую фразу: "Это обычная теноровая хренотень. Приезжают тенора и все убивают"?

- Есть такой старый вокальный анекдот: "Курица не птица, тенор - не музыкант". Девяносто девять процентов теноров абсолютно выветрили себе мозги высокими нотами. Поэтому музыкантам с тенорами всегда трудно. Тенора очень часто не думают о музыке как таковой, а лишь о том, как протянуть ту или иную ноту. Это и убивает музыку. Поэтому быть тенором и понятым музыкантами как музыкант - очень высокое дело. По крайней мере для меня. Я воспринимаю это как хорошую спортивную задачу. И хотя я образованный музыкант, но все равно оркестранты очень придирчивы ко мне. Они более внимательны к солистам, чем аудитория и другие солисты. Завоевать признание у оркестра, особенно тенору, - дело сложное.

- С Беларусью вас теперь связывает еще один проект: вы пишете музыку для фильма Пташука по роману Богомолова. Какая конкретно задача была поставлена вам?

- Композиторская. Я должен быть автором картины как музыкант, как композитор, должен спеть пару песен. Две уже написаны. И хотя все оговорено, подписано, вопрос пока остается открытым. Дело в том, что мне не хочется участвовать в этом проекте "абы как". Хочется, чтобы это был хороший фильм. Мне ведь до сих пор не очень везло. Хотя некоторые кинокартины, которые я делал, впоследствии были в общем-то популярны. Но мне они не всегда нравились. Это же произведение - "В августе сорок четвертого..." - мне нравится давно. И у меня есть свое видение, каким должен быть фильм. Сейчас я еду в Москву, и завтра-послезавтра продюсеры картины покажут мне уже снятые отрывки. Будем обсуждать. Впрочем, не только я должен принять окончательное решение: его должны принять и авторы фильма, и продюсеры, режиссер. И поскольку мы все в этой компании относимся друг к другу хорошо, делать одолжений никто никому не будет.

- А ноябрьский день рождения вы как все-таки будете встречать?

- На концерте.

- Вы вообще любите отмечать юбилеи?

- Раньше ни разу не получалось: какие-то неровные даты случались - сорок два года, сорок три. Но чтобы концерт проходил в день рождения - такое будет впервые.

Сергей ШАПРАН