Заживо погребенная в роке

Сборник ее стихов подарил мне Армен Григорям (лидер рок-группы «Крематорий»), он же — издатель книжки. Если бы не Армен, кто знает, сколько бы еще эти стихи пылились в ящике. Я открыла книгу... Сначала — «состояние кораблекрушения», эмоциональный столбняк. Будто кто-то шаманит, опаивает, гипнотизирует тебя серебряно-металлическим языком колокольчиков. Она наколдовала мне Джима Моррисона и Джона Леннона. Читая, я все больше пронималась радостью счастливца, отыскавшего иголку в стоге сена: я нашла дверь в странный, давно снившийся мне сад, лестницу, уводящую в запредельность...

Не мистификация ли, не розыгрыш? — иду домой к той, что слышит, «как дышит пчела, добираясь до смысла соцветий», слышит звезды и «перекличку перстней» на руках Хендрикса, той, что имеет ключ к шифровкам ночей.

Ее дом у Москвы-реки огромен, стар, бледно-желт. Дом — фаворит. В подъезде пахнет чертовщиной. Ночью здесь, наверно, домовые разыгрывают мистерии под блюз водосточных труб. Поднимаюсь на заповедный пятый.. Под ноги со звонким восторгом бросается Пинч — черная, остроносая собачонка. А хозяйка вовсе не ведьма. Хотя н неспроста ее нарекли Маргаритой. Как-то Элем Климов, живущий этажом ниже, занятый тогда замыслом фильма «Мастер н Маргарита», пришел к ней знакомиться. «Как вас зовут?» — «Маргарита». Такое символическое совпадение очень развеселило режиссера.

Фамилия ее и того круче — Пушкина. Нет, она не родственница гения, но ответственность всегда чувствовала: в школе, в университете была первой. А в свободное время убегала в свое Зазеркалье...

— Григорян назвал ваше творчество профессиональным хиппизмом, что до сих пор, как все выпадающее из общепринятого, связывается у нас с авангардной культурой. Вы можете прокомментировать Дмитрия Ухова, утверждающего, что авангард аморален!

— Тут я с Уховым, умницей, необыкновенным эрудитом, не могу согласиться. Может, авангард — это мораль будущего? Прежде всего это способ самовыражения, видения, слышания мира. Авангард в музыке — это странные звуки, например, когда исполнитель залезает в рояль, проводя палочкой по струнам. Авангард в живописи — неожиданные пространственные, цветовые сочетания. Какая разница, как это называется? У нас — страсть всему давать определения. Скажут, как пришьют. Например, что рок — образ жизни, со всем отсюда вытекающим — пьянками, наркотиками... Но не все ведь так живут. Кстати, мой приятель Гриша Безуглый ("Круиз”, «ЭВМ») утверждает, что рок, как стиль жизни, умер. Сейчас рокмены далеко не самые несчастные люди — у них есть машины, хорошая еда, в общем, полное благополучие и никаких проблем. А зарождался рок как противодействие «колбасному миру», свихнувшемуся в погоне за жратвой н выпивкой.

— А как явление культуры!..

— Смотря, что понимать под роком.

Рок — это и музыка, и слово. Я иду от слова. Текст должен быть с крючками, бунтарством, сюжетом. Тогда Шевчук — это чистый рок. Или Бутусов. Для меня сегодня он герой номер один. Хотя с музыкальной точки зрения — это Россия, по аранжировкам, мелодике — явление вторичное. Но оставлю Градскому разбирать музыку по квадратам — он специалист. Серьезно, Градский очень талантлив, но он никак не может правильно сориентироваться: кому он, действительно, нужен, а кому — нет. Он написал рок-оперу «Мастер и Маргарита», в ней много чисто симфонических кусков. Так по сравнению с этой оперой «Иисус Христос-суперстар» — не очень серьезная вещь. Это — музыка. А сцена «На Воробьевых горах» просто потрясающа! Но ее никто не слышал, и наверно, не услышит: нет денег на постановку.

— Сейчас стало модно разделять поззию и музыку на божественную и сатанинскую, а художников — на тех, чей дар от Бога, м тех, чей - от нечистого. По такой схеме рок-музыка попадет в разряд сатанинской...

— По этому поводу я недавно разругалась со знакомым философом, который теперь не может слушать «Dеер Рurpl», потому что, видите ли, там нет благости. Это не церковные песнопения, конечно, по почему — от сатаны?.. Важно, на каких чувствах играет музыка. С большим на то основанием я могу сказать, что группа «Мальчишник», пропагандирующая необузданный секс, от сатаны. Вообще в попсе гораздо больше нечистого, бесовского, чем в хард-энд-хэви. Откровенно говоря, я в этих вопросах дилетант. В книге одного канадского пастыря прочитала целую теорию сатанинского происхождения рок-музыки. На Западе есть люди, специально изучающие разные течения в роке: оккультные секты, черную магию, черную мессу... Кстати, в журнале «Василиск», который мы сейчас выпускаем, обо всем этом можно будет прочитать. А мне очень понравилась теория Хаксли — английского писателя: люди обращаются к сатане, потусторонним силам, впадают в мистицизм при... авитаминозе. А при нашем всеобщем авитаминозе церковь, видимо, нс зря обеспокоилась: многие сегодня убеждены, что зло сильнее добра.

— Если не сильнее, то равно-велbко. Считают же, что Антихрист — обратное лицо Бога...

— Этимологически — бог — бес — бек (тюркское) — слова одного корня.

— А как переводится слово «психоделия»!

— Исходя из истории хиппизма, — это расширение сознания, выход за рамки общепринятого в музыке, поэзии. Ни для кого не секрет, что хиппи сидят на наркотиках. Наркотики, особое освещение, эффект мигалок создают определенную атмосферу на сейшнах, воздействуют на психику. Послушайте психоделическую музыку «Iron Butterfly» или «Сrеаm»: мелодика плавающая, тяжелая, таинственная, наводящая туман. От нее — состояние обвала. Я включаю магнитофон. оттталкиваюсь от музыки. Как слышу «Dооrs» или Хендрикса — так и пишу... Потом читаю самой себе вслух (опять же под музыку), и если слышу сбив в ритмике, правлю. В психоделической поэзии есть определенная ритмика, в которую не сразу въедешь. Она чем-то напоминает битническую монотонность. Музыканты же слышат те же звуки, видят те же образы — и говорят мне «спасибо».

— По вашим стихам на скажешь, что вас вообще занимает реальность...

— Почему? Есть стихи — из реальности. Кстати, я не считаю себя поэтом. Я бормотун. Я всегда придумывала свои сказки. Фундаментом и крышей Вавилонской башни моего мировосприятия была и есть рок-музыка. Трижды проклятая и трижды благословенная. Я на ней здоровье угробила. В больнице, куда я попала с нервным истощением после окончания очередного альбома «Арии», врач все недоумевал: «Какая у вас профессия? Ваш мозг совсем не реагирует на низкие частоты»! После этого я несколько месяцев не могла слушать магнитофон.

— Как можно судить по вашей поэзии, смерть для вас — только превосходная степень одиночества. Она несет подлинное освобождение!

— Смерть — освобождение от всего тяготившего нас здесь. Но я ее безумно боюсь. «Жизнь после смерти» Моуди — только книга. Никто не может знать, что будет там... Никто еще оттуда не возвращался. И я не верю, когда кто-нибудь, особенно большие жизнелюбы, утверждает, что смерть их не пугает.

— В предисловии к книге «Заживо погребенная в роке» вы пишете, что несколько раз умирали, но никто не заметил ваших смертей!..

— Тогда почти подряд умерло несколько моих друзей. И каждый раз я умирала вместе с ними... Один прекрасный музыкант — джазист умирал на моих руках. С другим у нас была чуть не космическая связь. В день, когда он умер, еще ничего не зная, я написала песню «Я ухожу». Очень печальную песню... Был такой парень Андрюша. Он как-то позвонил мне «Я пишу стихи. Можно, приду?» К нам многие так прибиваются. Так вот. Открываю дверь и... упираюсь в чьи-то коленки: передо мной стоит двухметровый великан с роскошными рыжими кудрями до плеч. Показалось — солнце вошло в дом. Андрей писал песни, не профессионально, но от души, и это было здорово. Он в восемнадцать лет умер от рака. И до самой смерти, уже в бодьнице, — пел. Длинные волосы для хиппака — дело чести. От сильных болеутоляющих наркотиков у него начали выпадать волосы. Помню, он звонит мне из больницы: «Рит! Если я облысею — я умру!» После его смерти я запретила себе к кому бы то ни было привязываться. Люди, подобные мне, довольно одиноки. Некоторые считают меня дурочкой, блаженной... А я все время ищу людей с таким же, как у меня, мышлением, внутренним настроем.

— Говоря словами любимого вами Воннегута, вы ищите людей своего карраса — духовный общности, объединенной вокруг некой оси — вампитера. Каков вампитер вашего карраса!

— Не знаю. Хотя... Меня все время окружают собачники, когда я выгуливаю Пинча.

— Тогда вапитер вашего карраса — собаки.

— Может быть. А тут недалеко до волков, которых я, как дремучая, близкая нетронутой природе женщина, обожаю. Волки — мистические существа. Очень независимые, с горящими глазами... Помните, у «Арии» есть песня на мои стихи «Раскачаем этот мир»? Там люди превращаются в волков.

А у меня сейчас выстраивается такая ассоциативная цепь: волки превращаются в овец, овцы — в болонок, болонки — в белых хомяков, которые жили в пианино, вывезенных когда-то нашими предками из замков покоренной Пруссии. Да, интересная мысль! Мой вампитер — собаки и дети. Брошенные.

Говорят, здесь происходят странные вещи. Например, на прогуливающуюся с абрикосовым пуделем даму, то ли с чердака, то ли с неба свалился диск «Lead Zeppelin». Дама не пострадала, будучи женой артиллерийского офицера... Диск не разбился, и его постепенно втоптали в грязь... Абрикосовый пудель до сих пор на этом месте делает стойку...

Возможно, правда. Ведь в этом дома живет Маргарита — заклинательница Духов Музыки, Леди Двойной фантазии, Заживо Погребенная в Роке.

Екатерина САНЖИЕВА