Компромиссы не для нас?

Кровавое начало 91-го года отрезвило, кажется, всех: время розовоочковых иллюзий прошло, кредит доверия зиждителям перестройки исчерпан. События в Прибалтике поставили нас перед выбором: либо под торжествующие попсовые песни, которые строить коммунизм и жить помогают, запереться на кухнях, уповая на здравый смысл Истории, либо не сидеть сложа руки, что, естественно, пряников не сулит.

22 января сего года - после Нагорного Карабаха, Тбилиси, Ферганы, Баку... Литвы — рок-общественность Москвы наконец-то очнулась от спячки и по призыву Андрея Макаревича и Юрия Давыдова (ЗОДЧИЕ) собралась на концерт в поддержку семей невинно убиенных вильнюсцев и безнадежно погибшей программы «Взгляд». На пресс-конференции выступили взглядовцы Александр Любимов и Александр Политковский, олицетворявшие фронт борьбы с дозировщиком гласности на ЦТ товарищем Л. Кравченко. «То, что творится в Прибалтийских республиках, вполне может произойти и в России, — заявил Любимов. — Мы родились в этой стране, и будем здесь жить, и собираемся прожить дольше, чем союзное правительство.

Нам, конечно, бешено приятно, что мы стали такими жертвами перестройки, которым грядущие поколения будут ставить памятники в случае нашего расстрела. Но дело-то не в нас, дело в том, что сегодня возрождается жесткая цензура; пока она касается только политики, но это только пока. И все-таки мы надеемся, что и в этой сфере мы в конце концов победим». Концерт удался на славу, хотя по настроению больше хотелось слушать «Траурный марш» Шопена, чем «Тоталитарный рэп» или «Дайте народу пиво!».

В подтексте экспресс-интервью с участниками этой акции в «Дружбе» (ведущий — актер Леонид Ярмольник, организатор — Сергей Лисовский) наблюдался тот самый случай, «когда в товарищах согласья нет». Как нет ее до сих пор на просторах этой необъятной страны – последней, трещащей по швам, разваливающейся на части Империи, которая с упорством, достойным лучшего применения, цепляется за ветхие идеи и смертельно опасные для людей средства.

ИНТЕРВЬЮ 1. ГРАДСКИЙ

«Рокада» — Ощущаешь ли ты сегодня, Саша, легкий стрем? Как в те времена, когда при выходе со сцены тебя могли свинтить, повязать?

Градский. — У меня такого ощущения не было никогда. Даже в году эдак 66-м. Если бы я выходил с таким ощущением, я бы на сцене ничего делать не мог, я бы боялся... Ощущение, что меня могут свинтить, возникало у аудитории, насколько я знаю.

«Рокада». — Ты всегда работаешь на публике с попаданием, близким к «десятке». Говорит ли это о том, что ты хорошо понимаешь аудиторию?

Градский. — Ну, видишь ли, это должен каждый артист понимать, иначе зачем на сцену выходить? Нужно понимать, что происходит.

Кстати говоря, я почти не меняю репертуар в зависимости от места выступления, будь то Дом ученых или стадион. Важно, как ты общаешься с людьми и способен ли меняться ты сам. То есть, скажем, если ты выступаешь в камерном зале, нужно быть более сдержанным в актерских средствах. Все зависит от того, в какой мере ты профессионален.

«Рокада». — В программе «Взгляд» выступали...

Градский. — Кто угодно, только не Градский. Она меня не давала, как и все ТВ. Для меня все телевидение — что «Взгляд», что Телевизионная Служба Новостей — один черт, на одно лицо. Раз уж программа «Взгляд» работает на государственном телевещании, она должна придерживаться условий, которое государственное телевещание ей ставит. Я, например, ничего криминального в том, что одну или двадцать одну передачу закрывают, не вижу. Потому что завтра откроют одну или двадцать одну. Я это наблюдал уже много раз, дело в том, что я это на себе самом испытал. Как актер, как музыкант. Волна влево — значит, влево, волна вправо — значит, вправо. Ребята-взглядовцы лишь недавно работают в советской системе, поэтому после первой же откатной волны стали поднимать бучу, а я привык, это совершенно нормальное явление.

«Рокада». — Ну да, для совка.

Градский. — А здесь я потому, что сбор от концерта пойдет на личные счета родственников тех, кто погиб в Прибалтике, а не из-за «Взгляда», я вообще не собираюсь выступать в защиту какой-либо программы, у меня такой принцип. Я об этом сказал и Саше Любимову, и организаторам акции.

До тех пор, пока у нас будет одно, государственное телевидение и радио, бессмысленно выступать в защиту любой программы, поскольку в таком устройстве — суть государственной политики. Можно только хитрить и, находясь в государственном русле, обмануть пугающегося перемен начальника, что удавалось и мне, и взглядовцам. Когда выяснилось, что обманывать стало трудновато, они поступили не очень мудро, можно было как-то славировать. Когда я с Бодровой делал хит-парад на радио, я тоже в какой-то степени лавировал, а где надо — наступал на горло начальству. И благодаря искусству лавировать многие наши группы получили эфир. Есть такое понятие — история прецедента: если группа выходит в эфир хотя бы один раз, другие редакции ее дают уже гораздо спокойнее. Насколько я помню, до моей программы того, что мы называем роком, жестким роком, в эфире не было. Мы давали с купюрами, мат кое-где вырезали, но песни шли, и шли дальше — вплоть до телевидения. Все очень плохо помнят, что в 86-м или 87-м на радио и ТВ рок вообще был невозможен. Я так долго это говорю, чтобы все поняли: пока есть только государственная структура, то раз уж ты в нее попал, сиди и не чирикай, умей обхитрить своего начальника и выдать ту информацию, которую ты как гражданин считаешь нужной. А если не можешь, переходи на другую работу.

Что касается меня, то, если мне не изменяет память, за все годы я был во «Взгляде» один или два раза, да и то с какими-то плохо записанными вещами. Но если я не в друзьях со «Взглядом», это не значит, что я не дружу с Макаревичем, с Давыдовым, и, когда они меня сюда позвали, я сказал: «Хорошо, давайте перечислим деньги погибшим в Прибалтике» — я это первым сказал, об этом быстро забыли. Но я поставил это условием своей работы.

«Рокада». — Во всяком случае, здесь есть реальная польза.

Градский. — Наверняка у родственников тех, кто погиб, нет больших денег, хотя бы памятник поставить на кладбище. Ну да это обыкновенные человеческие вещи, о которых особенно не говорят.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

От января до августа — 8 месяцев. От Вильнюса до баррикад в Москве — чуть больше полугода.

Рок-звезды, так единодушно выступившие в защиту тогда запрещенной программы «Взгляд», опять доказали, что они — пророки в своем отечестве, а не досужие болтуны. Оказалось, что рок-н-ролл мыслит более логично, более трезво, чем кабинеты министров и парламенты. Имеющие уши — да услышат. То зло, о котором пели Шевчук и Градский, пауком расползлось по нашей земле, а красно-черная армия АЛИСЫ слишком слаба, чтобы противостоять этому.

Интервью музыкантов, взятые 22 января 1991 года в спорткомплексе «Дружба», по нашему мнению, уже стали достоянием рок-культуры и рок-политики.