Популярность Градского удивительна. Очень редко появляется он на экранах телевизоров и в радиопередачах, грампластинки с его песнями выходят еше реже. А попасть на концерт музыканта практически невозможно: аншлаг. Так было и во время недавнего приезда Градского в Приангарье.

— Я лет пять не был здесь, — рассказывает Александр, — Если учесть, что пишу в год 2—3 песни, а в концерте исполняю не более десяти, то иркутяне почти все песни услышали впервые. Я считаю: лишь когда созрел новый репертуар, можно опять приезжать в город, где ты когда-то выступал. Поэтому езжу редко. Дорожу каждым выступлением.

Информация

Градский родился на Урале, но с детства живет в Москве. Учился в музыкальной школе по классу скрипки. Потом увлекся гитарой, начал петь, подражая, как многие в начале 60-х годов, голосу Робертино Лоретти. Когда появились первые записи квартета «Битлз», родоначальника рок-музыки, и у нас в стране стали создаваться подобные ансамбли, Градский увлекся новой музыкой. Играл в ансамбле «Славяне», а потом создал свой самобытный коллектив «Скоморохи». В 1969 году Градский поступает в Гнесинский институт на оперное отделение. А спустя несколько лет случай свел его с кинорежиссером А. Михалковым-Кончаловским, искавшим для нового фильма «Романс о влюбленных» молодого певца и композитора. Дебют в кино для Александра оказался удачным: его имя стало популярным.

— После этого я написал музыку к двум десяткам фнльмов: художественным, документальным, мультипликационным.

— Музыка к какому из них принесла удовлетворение?

— Ни к одному. Картины, в которых я работал, были неинтересны: как в киноотношении, так и в сочетании музыки с изображением. К тому же, музыка вырезалась... Пожалуй, лишь в «Романсе о влюбленных» я получил удовлетворение. Там был интерес и в процессе работы, и в ее итоге.

Я практически отказываюсь от кино. Соглашаюсь только на мультфильмы: там интересно.

Сейчас с режиссером Тарасовым делаем «Перевал» — научно-фантастический мультфильм по Киру Булычеву.

— А не возникало желания сняться в роли главного героя музыкального фильма? Такого, как «Начни сначала», например...

— Желание есть, но я отказался бы, наверное. Я смотрел картину «Начни сначала» — она ужасна. Макаревич там мил, приятен, но кино-то нет. Фильма нет .Фильм — это прежде всего драматургия, драматургия развития образа. А там нет этого. Зато есть странные «находки», которые я видел уже много раз и в лучшем исполнении. А потом: слушать песни Макаревича, конечно, очень приятно, но они просто «прилеплены» ко всему, что происходит в фильме.

Макаревич должен был играть свои проблемы. Понимаете, их у него куда больше, чем у героя картины. Жизнь сложнее, чем ее показывают авторы «Начни сначала».

— Почему вы не стали оперным певцом? Вы ведь мечтали петь в опере?

— Да. я намеревался. Были варианты, и хорошие. Думаю, что в перспективе опера — прекрасно для меня. По есть одно «но». По-моему, наш оперный театр — театр рутинный.

Оперное искусство — это искусство, делавшееся в другое время, для других людей. Генетически и физиологически человек с тех пор не изменился. А вот информативно он был более спокойный, чем сегодня. На него не давили те проблемы, которые давят на современного человека. И зря мы обижаемся на молодежь, если она оперу, да еше исполненную некачественным составом исполнителей, не воспринимает.

Не для нее написано!

Поэтому, мне кажется, сегодня для постановки оперных спектаклей должны существовать идеальные коллективы «звезд». Приезжая, скажем, на прокатную площадку Иркутска по своему гастрольному плану (причем с приглашением не только наших, но и иностранных знаменитостей), они бы показывали, что такое классика в ее идеальном виде. И тогда бы каждый спектакль подобной труппы был бы не просто спектаклем, а выдающимся событием, как, например, приезд в Сибирь Рихтера.

Классика должна существовать только в исключительных формах. Тогда это по-настоящему классика. Если же классику используют как средство наживы многочисленные слабые пианисты, скрипачи, баянисты, тогда эта классика становится способом существования, а не способом приобщения людей к высокому искусству.

— А как поднять престиж нашей эстрады, ее уровень? Композитор А Журбин на страницах «Советской России» писал: «С плохой песней нам нужно бороться не запретительством, а соревнованием»...

— Соревнование необходимо. Для этого надо дать возможность выйти на сцену всем нашим солистам и группам. И перевести их при этом, я думаю, на полный хозрасчет, на процент от сбора. Если группа будет обладать правом процента от сбора, то в результате это получится та же ставка или две. Но — все за ее счет: аппаратура, дорога, гостиница. И останутся на профессиональной эстраде только те, кому это выгодно, кто рентабелен.

Из «подполья» на широкую сцену выйдут многие группы, которые своим искусством, своим талантом отвоюют зрителей у тех, кто не талантлив. Никто не будет ходить на слабые группы. Зачем тратить 3 рубля на какую-то группу «икс», если через пять дней в город приезжает «Браво» или «Машина времени»?

Если зритель будет иметь возможность выбирать, халтура отомрет. Хорошо играешь — будут у тебя слушатели. Плохо играешь — нет в зале народа. и ты вынужден перестать быть музыкантом. А как иначе? Если в зале сидят два человека, а у тебя оркестр 25 человек?...

Хозрасчет — иного выхода нет.

— Не так давно фирма «Мелодия» выпустила грампластинку с записью вашей рок-оперы «Стадион». Над чем сейчас работаете?

— Заканчиваю запись балета по сказке «Маугли». Либретто мы писали вместе с Натальей Кончаловской, получилась недетская вещь, поэтому название у балета, видимо, будет иным. Года два назад приступил к новой опере — «Мастер и Маргарита».

На фирме «Мелодия» записал две песенные сюиты: одну без названия на стихи Маяковского и Пастернака, другую — на стихи Набокова — назвал «Ностальгия».