Александр Градский, «Бла-Бландинки»
Опубликовано 13:05 Март 25, 2017 govoritmoskva.ru
|
Александр Градский, «Бла-Бландинки»Опубликовано 13:05 Март 25, 2017 govoritmoskva.ru |
|
|
|
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это программа «Бла-бландинки», мы начинаем. Ольга Данилевич…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У нас сегодня в гостях…
О.ДАНИЛЕВИЧ: В гостях у нас Александр Градский. Только так я его буду представлять. Александр Борисович, здравствуйте.
А.ГРАДСКИЙ: Здрасте.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Я думаю, что вам как раз это и подходит, потому что называть бесконечно ваши регалии было бы затруднительно, потому что эфирное время ограничено, и плюс вы…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А вас все знают.
А.ГРАДСКИЙ: Хорошая шутка. Прошла. Шутка прошла.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Twitter, SMS, Telegram.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Друзья, +7 925 88-88-948 — номер для ваших SMS-сообщений. Twitter: govoritmsk. И Telegram: govoritmskbot. Традиционно мы звонки не принимаем, но зато зачитываем все ваши сообщения.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы наверняка знаете, что сегодня в России отмечается День культуры… работников культуры, если быть точным. И в поздравительной телеграмме премьера Дмитрия Медведева говорится, цитирую: «Культура — очень ёмкое и многомерное понятие. Пространство, где мы ищем и находим ответы на самые сложные, самые важные для себя вопросы». У вас какие были вопросы? И нашли ли вы на них ответы?
А.ГРАДСКИЙ: Да я вопросы обычно сам себе задаю, обхожусь без каких-либо сообщений.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Культура помогла?
А.ГРАДСКИЙ: Культура чья?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Вообще, в принципе культура помогает ответить на вопросы? Вы согласным с этим утверждением?
А.ГРАДСКИЙ: Если у человека есть образование, то она ему помогает. Если нет образования, она не участвует.
О.ДАНИЛЕВИЧ: А чувствуете ли вы себя ответчиком перед теми людьми, которые задают вопросы и ищут ответов в культуре?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, в какой-то степени, да, конечно.
О.ДАНИЛЕВИЧ: В частности, что именно вы имеете в виду?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, если мне задают вопросы, связанные с культурой или с музыкой, я на них отвечаю. Если задают другие вопросы — не отвечаю.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Тогда вопрос про культуру. Сегодня ещё проходит всероссийская акция «Ночь в театре». Многие театры намерены пускать закулисы, делать бесплатными либо показы части спектакля, либо целиком даже спектакля.
А.ГРАДСКИЙ: Да, я понимаю.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот ваше учреждение «Градский Холл» собирается что-то в этом смысле делать?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, у нас нет ночных спектаклей. Ночью надо спать.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, это условное название. Вы же понимаете, что там вечером…
А.ГРАДСКИЙ: Нет, это не совсем так.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, потому что вечером…
А.ГРАДСКИЙ: Нет, там происходят действительно ночные события — в тех театрах, где есть возможность это сделать и показать спектакль. Да, и ночью тоже смотрят. Есть ночные зрители, которые любят на это ходить. Я это точно знаю. У нас просто пока не готово для этого ничего. Ещё рановато.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А если в следующем году? Если заранее подготовиться?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, надо подумать, посмотреть.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что вы показываете в своём «Градском Холле»?
А.ГРАДСКИЙ: В основном это концертные программы, скажем так, тематические концертные программы, которые объединены каким-то общим сюжетом и выстроены практически как музыкальные спектакли. Просто кажется, что в этом случае достаточно разнообразно могут солисты и вокалисты выглядеть, и оркестр тоже. Поскольку они умеют делать очень многое, если их объединять (что я сейчас и пытаюсь сделать) в одном стилистическом ключе, то тогда это интересно. Сегодня у них концерт, направленный примерно в одну какую-то творческую идею, завтра — в другую. И мне интересно смотреть, как они могут себя трансформировать и соединять своё Собственное Я с тем, что определяет задачу, скажем, данного спектакля.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Сколько времени вы проводите в театре?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, много.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Худрук вы сложный? С вами сложно работать?
А.ГРАДСКИЙ: Это сложно мне сказать. Это надо спрашивать у ребят.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Не жалуются там?
А.ГРАДСКИЙ: Мне — нет.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Шёпоток-то наверняка слышите.
А.ГРАДСКИЙ: Мне не жалуются.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, вот что ещё касается «Ночи театров». Например, Юрий Башмет собирается устроить сегодня в метро — по-моему, на «Маяковской» — такое большое выступление. Ведь можно задействовать другую площадку и очень сильно урезать, скажем, штат представляемых для общего обозрения людей.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, Юрий Башмет — выдающийся, если не сказать великий музыкант. И он уже очень многие вещи перепробовал. И вот теперь ему интересно это.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Вам это неинтересно?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, в метро у меня нет условий для работы.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Хорошая акустика на «Маяковке»!
А.ГРАДСКИЙ: Да. Ну, Юрий Башмет играет на альте, как известно, и ему даже никакие микрофоны не нужны. Он может стать в метро, это действительно будет красивый звук. Ну и потом, он очень любит всевозможные эксперименты. Во всяком случае, мы с ним знакомы… я даже не знаю, сколько лет.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Разве вы не любите эксперименты?
А.ГРАДСКИЙ: Я люблю, но в определённых условиях. Я для этого, собственно говоря, занимался строительством театра 20 с лишним лет.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Там сложная история с финансированием у вас была.
А.ГРАДСКИЙ: Да, было много всего разного. Но это же ведь государственное предприятие, это не частная контора. И поскольку это государственное предприятие, то это всегда связано с тем, что бюджет не всегда способен и имеет возможность делать какой-то проект. Пока этот театр строился, реконструировался, точнее сказать, больше 12 или 15 концертных залов в городе начали строиться, закончили строиться и открылись. А я всё сидел и, в общем-то, ждал, когда наконец до меня и до моих идей дойдёт, скажем так…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Дойдут руки.
А.ГРАДСКИЙ: Дойдут руки, да.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Скажите, пожалуйста, а с чем вы связываете, что они всё-таки дошли, эти руки? Что произошло такого, что вдруг руки дошли? Не доходили, не доходили…
А.ГРАДСКИЙ: Ну, я думаю, это умелая… Я себе могу сделать комплимент. Умелая работа с руководством города, когда я их ни за что никогда не подводил, во-первых (по крайней мере, старался). Во-вторых, я на них не писал письма — ха-ха-ха! — и не выступал в качестве, знаете, человека, который говорит: «Ну как же так? Я такой! Дайте мне! Мне надо в первую очередь!»
О.ДАНИЛЕВИЧ: А вы себя сдерживали?
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А хотелось когда-нибудь сказать?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот. Вы себя сдерживали? Или просто не было вопросов, претензий?
А.ГРАДСКИЙ: Я, конечно… Нет, вы знаете, всегда сдерживаешь, потому что у человека же разные мысли в голову могут прийти. У меня тоже приходили такие мысли. Но здесь меня выручило то, что параллельно, скажем, с этим проектом у меня было много всяких разных других: и собственная работа на сцене, и всевозможные записи и так далее, и так далее, и гастрольные поездки. То есть это был один из важных проектов, в котором я мог себя реализовать. Но этот проект тоже не оставлялся, и как-то параллельно он…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Двигался чуть-чуть.
А.ГРАДСКИЙ: Двигался, да. Чуть-чуть вставал, потом снова двигался, потом снова вставал. Ну и даже мне как-то в руководстве сказали: «Вот как хорошо — ни одной статьи мы не видели, где вы нас, так сказать, ругали за то, что…» Я говорю: «Ну а какой смысл? Я буду вас ругать — и от этого что, театр быстрее построится?» — «Ну-ну. Ну-ну. Ну-ну». Вот так. И в конце концов…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Достроили, открыли.
А.ГРАДСКИЙ: Достроили. И я считаю, что…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А вы почувствовали облегчение какое-то? Или что вы почувствовали?
А.ГРАДСКИЙ: С одной стороны — да, конечно, я почувствовал облегчение. Потому что меня вообще называли и называют до сих пор… Помните, у Молотова Вячеслава Николаевича было такое… ну, типа клички, что ли, в Политбюро и в ЦК — его звали «каменной задницей».
О.ДАНИЛЕВИЧ: Так вы сами себя так называете, а не вас так называют.
А.ГРАДСКИЙ: Ну а теперь меня так тоже называют. И я сам себя так называю. За то, что он скрупулёзно и очень долго, но всё-таки доделывал те идеи и проекты, которые ему в голову приходили. Точно так же получается и у меня. У меня все проекты большие, скажем так, ну, глобальные, если можно так выразиться, довольно-таки долгое время реализовываются. Но зато потом они получаются такими, что, во-первых, мне за них не стыдно. А во-вторых, ну а кто знает, на что жизнь должна быть потрачена? Может быть, и нужно тратить жизнь на то, чтобы 32 года писать, например, записывать оперу. Почему нет?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Может быть. Фёдор Фёдорович спрашивает, наш слушатель говорит: «Был очень счастлив, когда узнал, что здание моего любимого с детства кинотеатра “Буревестник” было передано вам».
А.ГРАДСКИЙ: «Буревестник», да.
О.ДАНИЛЕВИЧ: «Вам там комфортно?» — спрашивает он.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, теперь — конечно, да. Потому что когда я туда первый раз зашёл, то из-за того, что рядом… Сейчас уже, слава богу, этого здания нет. Там был комбинат мучнистых изделий.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Всегда пованивало?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, не в этом дело, хуже гораздо. Просто когда, помню, первый раз туда зашёл… У них были из-за того, что они не очень здорово и правильно эксплуатировали сливы своих канализационных всевозможных труб…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Я же и говорю — пованивало?
А.ГРАДСКИЙ: Да. Как раз я пришёл туда, и там где-то сантиментов восемьдесят было… Как бы так изящнее сказать в эфире?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Экскрементов?
А.ГРАДСКИЙ: Да. Ну вот. И один из моих друзей сказал мне: «Говно — к деньгам, Саша».
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Сбылось?
А.ГРАДСКИЙ: Да, в какой-то степени. Ха-ха-ха!
О.ДАНИЛЕВИЧ: Прямо как Феникс, только не из пепла.
А.ГРАДСКИЙ: Я, правда, не ходил по нему, но я так издалека смотрел, как это всё выглядит. Но сейчас я должен заметить, это один из тех редких случаев, когда даже у меня… А я немножко разбираюсь в строительстве, за это время я стал практически…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Прорабом?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, практически, да.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Известный ныне прораб.
А.ГРАДСКИЙ: Я сделал очень много того, что называется «приходить и говорить»: «Так, это будет не так, это будет вот так. Вот здесь должна быть вот такая вот колонна, и она должна быть так вот сделана, а не так. А здесь должен быть вот такой пол, а другой не надо». И может быть, из-за этого всё это так долго и строилось.
О.ДАНИЛЕВИЧ: А вы больше руководствовалось тем — чтобы было красивенько, чтобы было удобно?
А.ГРАДСКИЙ: И то, и другое.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Или чтобы это было…
А.ГРАДСКИЙ: И то, и другое.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Да?
А.ГРАДСКИЙ: Всё сразу. И именно поэтому это было трудно. Потому что, например, когда тебе говорят, что нужно сделать, скажем, полы из паркета, я говорил, что полы из паркета в гостевой зоне делать не надо.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ламинат лучше?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, просто надо делать из гранита, потому что тогда его легко мыть. И он более долговечен, а паркет надо менять раз в четыре года, может быть, раз в три. В общем, я занимался бы тем, что из одного ремонта переходил бы в другой. А тут те места, где общественная зона, скажем, где люди, они сделаны надолго. Ну, мелочи вот такие вот. То же самое касается и техники, и насыщения, скажем, зала различного рода аппаратурой — световой, звуковой и так далее.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: «Спасибо, — вам говорят, — что фасад не тронули».
А.ГРАДСКИЙ: Фасад…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Дорог был местным жителям.
А.ГРАДСКИЙ: Фасад, конечно же, нельзя было трогать, потому что это работа Жолтовского. Таких три здания было сделано в городе Москве, они одинаково выглядят на первый взгляд. Но это был кинотеатр, где даже не было зоны гардероба, естественно, и люди из зала выходили прямо на улицу, на мороз.
О.ДАНИЛЕВИЧ: А сейчас там, говорят, даже есть маленький отель для артистов.
А.ГРАДСКИЙ: Нет, там отеля нет.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет? Врут?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, отеля там нет. Там есть то, что я называю… Ну, как сказать? Номера. Если будут приезжать гастролёры — например, люди из другого города или, может быть, даже из другой страны — для них будет возможность не снимать гостиницу, а просто остановиться в номерах.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Спать.
А.ГРАДСКИЙ: Но самое смешное в другом — сейчас эти номера используются как гримёрки для артистов, скажем так, высокого уровня, которым очень удобно в них располагаться. Если у меня 10, 12, 15 человек приезжает на концерт, скажем так, с большими именами, то они не в общей гримёрке толкаются, а у них есть свои собственные отдельные комнаты. Ну, во всех театрах это есть.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Luxury как бы.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Скажите, пожалуйста… Последний вопрос, правда, о культуре, касательно культуры. Вот на ваш взгляд, культура и культурные мероприятия — не знаю, та же «Ночь театров»…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: «Ночь музеев».
О.ДАНИЛЕВИЧ: …больше востребованы сейчас, чем, скажем, 20 лет назад? Ну нет, 20 — это много. В девяностые.
А.ГРАДСКИЙ: Вы знаете, это же… Я понял вас.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Давайте — начало двухтысячных.
А.ГРАДСКИЙ: Это же новая идея, новый проект. Такое, может быть, где-то и было. Ну, это как бы один из вариантов общения со зрителями. Почему бы и нет? Это совсем неплохо, но если для этого есть публика, которая готова прийти и посмотреть.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Вопрос скорее в том, есть ли публика?
А.ГРАДСКИЙ: Публики сейчас, честно говоря, меньше — во всех смыслах. Во-первых, у публики стало меньше возможностей тратить деньги на представление как таковое, на проведение вечера. При этом при всём есть то, что называется «рентабельность спектакля» или «рентабельность концерта». И вот эта грань очень тонкая: как найти правильное соотношение между тем, что…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Правильную цену?
А.ГРАДСКИЙ: Да. Что, собственно говоря, будет происходить на сцене, каковы затраты для производства этого действия и каковы возможности аудитории. Ну, в городе Москве, наверное, всё-таки у людей больше средств, чем на периферии — посему и театр в Москве, а не где-нибудь в другом месте.
О.ДАНИЛЕВИЧ: В 2009-м вы говорили, что не идентифицируете в России интеллигенцию.
А.ГРАДСКИЙ: Да. И сейчас так.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Ничего не изменилось?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, я считаю, что интеллигенция в том понимании, в котором это было в начале XX века, как таковая была, не знаю, убита, уничтожена, уехала, изменилась. Сегодня всё-таки я могу разделить думающую часть, вот которая думает… Ну, нельзя сказать, что люди, скажем так, обычного труда не думают, это не так. Но есть люди, для которых думанье и изреканье после этого каких-то сентенций является профессией, а есть люди, которые думают, но, попросту говоря, работают в других профессиях — скажем, связанных с ручным трудом или, может быть, ещё с каким-то трудом. И вот те, кто думают профессионально, как вызывали у меня раздражение, так и до сих пор вызывают, потому что их мысли, особенно когда они их…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Узколобые они получаются?
А.ГРАДСКИЙ: Нет-нет.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, вы не поняли. Их мысли… Они не узколобые, нет, но их мысли и их идеи, которыми они бешено делятся друг с другом, причём публично, вызывают у меня или смех, или раздражение, или, скажем так, неприятие.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Кто вас бесит?
А.ГРАДСКИЙ: Да я не буду по фамилиям перечислять.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Но есть такие?
А.ГРАДСКИЙ: Их очень много, причём они в определённых ролях находятся в средствах массовой информации: у одного роль критикана, у другого роль сумасшедшего, у третьего роль комика, у четвёртого роль провокатора.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это политики?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, в основном…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У нас тоже свои лица какие-то.
А.ГРАДСКИЙ: В основном это не совсем политики, это скорее политологи. Вот «политолог». Когда я слышу это слово… Как там Геббельс говорил? Вы о культуре спрашивали? «Когда я слышу слово “культура”, я хочу схватиться за пистолет!» Ну, этого негодяя мы, конечно, не должны были бы цитировать, но тем не менее…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Не стоило, да.
А.ГРАДСКИЙ: Да. Ну, пускай люди знают, что говорил об этом Геббельс. Это означает, что если этот негодяй об этом говорил, то нам надо культурой как раз и заниматься.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Сейчас пытливые умы полезли смотреть, что ещё говорил Геббельс.
А.ГРАДСКИЙ: Да много всякой ерунды, это понятно.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы возвращаемся… не возвращаемся, нет, мы уходим как раз во что-то публичное.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет, ну просто же говорили о запросах зрителей. И вот нам иногда запросы не очень понятны.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Не очень понятны. В частности, нам не понятен вот такой запрос. 10 марта в Сети появился клип украинской группы «Грибы» на песню «Тает лёд». Это какая-то сумасшедше популярная песня в интернетах. Наверняка вы её слышали.
А.ГРАДСКИЙ: Понятия не имею, что это такое.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, ну тогда я вам сейчас всё включу.
А.ГРАДСКИЙ: Понятно. Моя музыка здесь не будет звучать, а будет звучать «Тает лёд».
О.ДАНИЛЕВИЧ: Да, мы будем…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Чуть-чуть, немножко.
А.ГРАДСКИЙ: Давайте. Мне достаточно десяти аккордов.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет, слушайте, знаете, что мы сделаем? Мы не будем слушать саму песню «Тает лёд», потому что есть бесконечное количество каверов на эту песню.
А.ГРАДСКИЙ: Если бы вы поставили, я бы с пятой…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ноты?
А.ГРАДСКИЙ: С пятой ноты как бы всё понял.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Музыка здесь будет та же, а слова будут другие.
А.ГРАДСКИЙ: Неважно.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Это мигранты переделали. Давайте…
А.ГРАДСКИЙ: Уже переделали?
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да, конечно.
О.ДАНИЛЕВИЧ: У нас очень много звёзд ещё что-то попытались сделать с этой песней.
А.ГРАДСКИЙ: Да что вы?
ФРАГМЕНТ ПЕСНИ
А.ГРАДСКИЙ: Можете выключать.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы не услышали припев. Это мигранты переделали.
А.ГРАДСКИЙ: Да мне всё равно. Мне достаточно услышать первые несколько слов.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ещё Ургант переделал её даже.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Ургант, «ВИА Гра», Филипп Киркоров — кто только этим…
А.ГРАДСКИЙ: Ну, вы назвали всех тех…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Кого вы очень уважаете?
А.ГРАДСКИЙ: …кого я вижу постоянно на центральных телевизионных экранах. Ну, если бы кто-нибудь из моих молодых коллег в театре попробовал бы это спеть, я думаю, я бы его уволили моментально, на второй минуте. Поэтому, зная это, они вот это всё не будут петь никогда.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Объясните, в чём популярность вот этого? Что это? Музыка?
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Слова?
А.ГРАДСКИЙ: Это не популярность.
О.ДАНИЛЕВИЧ: А почему?
А.ГРАДСКИЙ: Это самообман, у вас прежде всего.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Почему?
А.ГРАДСКИЙ: Потому что вы считаете, что те люди, которые пишут в Интернет, а в основном вы с этими людьми имеете дело, определяя популярность или нет…
О.ДАНИЛЕВИЧ: 17,5 миллиона просмотров! Как вы считаете, это…
А.ГРАДСКИЙ: Я понимаю. Ну и что же делать?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, это как раз то, что говорит о популярности какой-то.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, вот пускай эти 17 миллионов смотрящих купят билет на этот концерт, каждый за 2 тысячи рублей — и я посмотрю тогда. Когда тебе денег не надо платить за то, чтобы прийти на концерт или купить компакт-диск, тогда ты охотно забесплатно выражаешь…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Безусловно. Но многое…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вот смотрите…
А.ГРАДСКИЙ: Я закончу мысль. Выражаешь себя, скажем так, на халяву в Интернете. И вот эта чушь собачья кончается тем, что сидят молодые люди по всему миру, может быть, по нашей стране, и когда им делать нечего, они обмениваются разными впечатлениями. Это говорит о том, что это очень поверхностное мнение. И оно связано прежде всего с тем, что тебя дома не слушает ни жена, ни ныне муж, ни дети, ни папа, ни мама, а тебе надо где-то высказать то, что у тебя в голове — и ты высказываешься в Интернете.
Я на Сеть как таковую, вот на высказывания в Сети обращаю внимания очень мало. Может быть, это моя специфика, связанная с какими-то моими собственными достоинствами или недостатками. Я всегда ориентируюсь на мнение одного очень старого администратора, очень давно сказавшего это мнение. Мы с ним отработали концерты в Иркутске, это была середина восьмидесятых, по-моему, годов. И были очень хорошие… Нет, простите, 77–78-й год. Мы с ним отработали восемь потрясающих концертов в Иркутске, и было очень много людей, и замечательно всё прошло. И я ему… Когда мы уже отработали, сели выпить. Он налил себе рюмку водки (и мне), взял такую селёдку, надел эту селёдку на вилку, взял чёрный хлеб — ну, всё как положено у русских людей. И я ему сказал: «Слушай, вот в том году меня пять раз показали или шесть раз показали по телевидению, а в этом — только один. И ещё неизвестно, какая реакция. Вот как ты думаешь? Как здорово мы всё организовали, я спел, то да сё, пятое-десятое. А в следующем году вдруг они посмотрят один раз — и не придут в таком количестве». А мы собирались делать гастроли на следующий год. Он выпил рюмку и сказал мне фразу, которую я запомнил на всю свою жизнь. Он сказал: «Санёк, — ну, с таким акцентом ещё русским, — Санёк, не смотри в телевизор, смотри в кассу». Вот так и я не смотрю в Интернет, а смотрю в кассу.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Я понимаю вашу мысль. Но, с другой стороны, в том же YouTube, например, далеко не каждое видео набирает 17,5 миллиона просмотров.
А.ГРАДСКИЙ: Да.
О.ДАНИЛЕВИЧ: И это очень много. Мы пытаемся понять, почему вот это набирает очень много?
А.ГРАДСКИЙ: Потому что это интересно. Вы знаете, была замечательная такая картинка, как какой-то немец… Есть вступление к кино — не помню, то ли «Двадцатый век Фокс», то ли ещё что-то там такое. Короче, там есть традиционное музыкальное вступление, которое играет оркестр, каждый…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это Universal. Кажется, у них играет оркестр.
А.ГРАДСКИЙ: Или Universal. К каждой картинке идёт вот такой большой оркестр. Ну, музыку я помню, просто не хочу её напевать, чтобы вас не мучить. И какой-то немец снял, извините, брюки и смог попой сыграть…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Эту же мелодию.
А.ГРАДСКИЙ: …вот эту самую мелодию. И там было не то что 17 миллионов. Я думаю, там под 100 миллионов было просмотров по всему миру. И что? И теперь мне надо этим местом петь свои песни? Я думаю, что не стоит.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Но это же какой-то показатель того, что происходит с обществом.
А.ГРАДСКИЙ: Это для вас показатель.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Для вас не показатель, что что-то набирает много просмотров?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, это вы работаете в средствах массовой информации. У вас искажённое мировоззрение. Вы не можете по-другому.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: То есть люди не тупеют в этом плане?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, они дурака валяют. Люди валяют дурака, они развлекаются. И поэтому, если есть возможность для развлечения…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Или это самовыражение, наоборот?
А.ГРАДСКИЙ: Это самовыражение тех 17 миллионов? Нет. Это самовыражение того, кто сделал нечто интересное в этом смысле для этих 17 миллионов человек. Это замечательно, прекрасно! Пускай люди развлекаются. Но от этого они билеты на концерты, скажем, хорошего исполнителя покупать не станут. И на концерт этого исполнителя…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Не придут.
А.ГРАДСКИЙ: Тоже не придут.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Давайте ещё про одного человека популярного нынче…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: В YouTube.
О.ДАНИЛЕВИЧ: В том числе в YouTube. Клип на композицию «Flame Is Burning» в исполнении певицей Юлией Самойловой набрал миллион, более миллиона просмотров. Мы не будем говорить о «Евровидении»…
А.ГРАДСКИЙ: Не надо.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Не будем обо всей этой ситуации, потому что вы это всё уже прокомментировали и сказали, что политику не комментируете.
А.ГРАДСКИЙ: Я не комментировал никакую политику. Я не комментирую вообще никакие события.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Вопрос в другом. Песню вы слышали?
А.ГРАДСКИЙ: Слышал.
О.ДАНИЛЕВИЧ: И Юлию Самойлову, очевидно, тоже слышали, голос?
А.ГРАДСКИЙ: Конечно, слышал.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Расскажите, вот с точки зрения музыканта…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вокальных данных.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Да. Как вы оцениваете и песню, и голос?
А.ГРАДСКИЙ: Я вам же сказал до этого, что я не буду это комментировать.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, мы про песню спрашиваем, а не про «Евровидение».
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Голос, голос. Нам важен голос. Вам нравится?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Голос.
А.ГРАДСКИЙ: Я говорю: я не комментирую эту девочку. Потому что если я начну комментировать, это…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Уйдём далеко?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, не уйдём далеко. Просто, если я начну комментировать, это может стать для кого-то ориентиром или чем-то ещё, что можно использовать в своих целях. Я посему этого не делаю. Понимаете, какая штука?
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вывернут всё, думаете?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, не вывернут. Просто я не люблю. И давно не люблю, очень много лет — больше, наверное, 25 — с того момента, когда СМИ стали очень популярные, и вообще это легкодоступно. Просто я понял, что любое событие, происходящее или в культурной жизни, или в социальном каком-то ряду, к нему обязательно примазываются всевозможные…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Рыбы-прилипалы.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, например, журналисты. Назовём это так, да? Журналисты или редакторы, и все люди, которым нужно нечто для того, чтобы сказать что-то. И постольку, поскольку фамилия журналиста чаще всего никому ничего не говорит, в основном они используют людей, у которых есть хотя бы какая-то, не знаю, популярность. И вот дальше они авторитетом (или маленьким, или большим) этого человека начинают собственное мнение подкреплять или спорить с ним. И возникает некое подобие скандала, при котором журналист…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это нам и надо, конечно!
А.ГРАДСКИЙ: …журналист Икс как раз и выходит на первый план. Он говорит: «Вот я тут прилип».
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Жареная новость!
А.ГРАДСКИЙ: Да. Понимаете? А потому и вывод простой: что бы ты ни сказал, результатом будет использование твоего имени в соседстве с чьим-либо другим. Посему я это не комментирую.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы не будем говорить, всё. Так сложилось…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Красиво так завернули!
А.ГРАДСКИЙ: А у меня это всё отточено.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Зато про авторитет мы поговорим во второй части программы. Сейчас 13:30, новости.
НОВОСТИ
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мы продолжаем. Ольга Данилевич…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У нас в гостях…
О.ДАНИЛЕВИЧ: В гостях у нас Александр Градский.
А.ГРАДСКИЙ: То есть я изображаю скуку и будни сейчас?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Почему?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, вы же напротив меня сидите. Ну, в общем, я готов. Пускай будет так.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы знаете, наверное, не все знают наши слушатели, что вы изобрели два слова, которые плотно прижились в нашей жизни.
А.ГРАДСКИЙ: Я даже больше изобрёл, просто прижилось два.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Да, на самом деле их там…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вот «совок»…
А.ГРАДСКИЙ: «Совок» и «журналюга».
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И «журналюга». Вот сейчас больше журналюг или журналистов?
А.ГРАДСКИЙ: Журналюг, конечно.
О.ДАНИЛЕВИЧ: С какого момента их стало больше?
А.ГРАДСКИЙ: Я думаю, что с начала девяностых.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Их. Может, и не мы.
А.ГРАДСКИЙ: С конца восьмидесятых — с начала девяностых, когда открыли некий клапан и сказали: «Ну давайте, говорите всё, что вы считаете нужным». И стали говорить.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: То есть не надо говорить всё, что нужно?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Это плохо?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, это не плохо. Людям труднее разобраться — вот тем, кто читает, слушает это всё. Потому что когда слишком много информации, надо научиться фильтры в себе голове создавать.
О.ДАНИЛЕВИЧ: А кто должен эти фильтры воспитать?
А.ГРАДСКИЙ: Сам человек должен создавать в себе фильтры и самовоспитаться. Или, я даже не знаю, не получится этого — и он будет путаться.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы как-то говорили, что вы смотрите телевизор, причём всё подряд.
А.ГРАДСКИЙ: Очень часто.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы сейчас продолжаете это делать?
А.ГРАДСКИЙ: Да, очень часто. В основном… Ну, я смотрю с интересом спортивные передачи.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: То есть и за футболом следите?
А.ГРАДСКИЙ: Футбол, хоккей.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Знаю, что вы Роналду и Месси любите.
А.ГРАДСКИЙ: Я очень люблю футбол и могу хвастануть, что даже знаю.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Так?
А.ГРАДСКИЙ: У меня даже был некий опыт, когда меня приглашали на телевидение в серьёзные программы. К сожалению, тогда ушёл из жизни мой большой друг и знаток этого вида спорта — Аркадий Арканов. И они как-то решили: «Вот кто у нас от искусства будет футбол комментировать?» И несколько раз они меня звали. А потом перестали звать, потому что, в отличие от людей, которые ведут обычно программы, связанные со спортом или с футболом, я не ангажирован ни Федерацией футбола, ни Российским союзом, ни футболистами, ни тренерами. А они все — те, кто комментируют — они так или иначе в какой-то связи находятся, они настоящую правду часто не говорят.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, в следующем году Чемпионат мира…
А.ГРАДСКИЙ: Да.
О.ДАНИЛЕВИЧ: А какая настоящая и ненастоящая объективность есть? Вот футбол. Вот гол.
А.ГРАДСКИЙ: Нет-нет. Объективно такая: надо говорить то, что есть, а не пытаться, так сказать, это как-то, знаете, слишком толерантно высказать.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы будете как-то выступать в следующем году? Или ещё нет никаких предложений на Чемпионат мира? Или будете как зритель?
А.ГРАДСКИЙ: Мне никто не предлагал.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Но хотелось бы?
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: На открытии спеть.
А.ГРАДСКИЙ: Да нет. Мне вообще давно ничего не хочется, я честно вам скажу.
О.ДАНИЛЕВИЧ: А что такое?
А.ГРАДСКИЙ: Что получается — то и получается. Нет, я имел некий опыт — в минус 20 примерно я пел гимн Российской Федерации на хоккейном матче на Красной площади. Но я пел без аккомпанемента. Меня Слава Фетисов попросил это сделать. Ну, это было весело, потому что минус 20, живьём, как-то так…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Но летом ведь.
О.ДАНИЛЕВИЧ: На Чемпионате мира по футболу 2018 будет явно полегче.
А.ГРАДСКИЙ: Там легче будет. Там не будет минус 20, а будет сколько-нибудь по-другому.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Плюс 40.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, наверное. Ну, 40 — нет. Ну, 28…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Но если бы поступило такое предложение, вы бы согласились?
А.ГРАДСКИЙ: Кто знает? Наверное. Может быть. Почему и нет?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, это, мне кажется, приятно и как-то почётно.
А.ГРАДСКИЙ: Наверное, да. Наверное, в этом что-то есть. И потом, это не зазорно. И такое событие — Чемпионат мира по футболу — мы вообще заслужили это право. И я не буду оригинальным, а скажу, что это редчайший случай и большая удача, что нам это поручили.
О.ДАНИЛЕВИЧ: За сборную нашу будете болеть?
А.ГРАДСКИЙ: Болеть буду.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А переживать — нет?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Без надежды?
А.ГРАДСКИЙ: Переживать? Нет, я знаю результат. Как там поют? «Я вижу ориентир…»
О.ДАНИЛЕВИЧ: «Я знаю ориентир».
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А представляете — выйдут из группы. Ой-ой-ой!
А.ГРАДСКИЙ: Выйдут, да, но недалеко.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Тогда надо гимн петь. Тогда Александр Борисович, мне кажется, должен…
А.ГРАДСКИЙ: Недалеко они выйдут из группы, буквально на один матч.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Тогда, мне кажется, говорю, надо на закрытии уже чемпионата петь, уже прямо абсолютно одухотворённо.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, тогда придётся петь гимн Испании, я думаю.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ой, а я бы Германии спела.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, это один из вариантов, потому что…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Подождите, у нас там ещё… Это же мира. Там ещё Бразилия, Уругвай…
А.ГРАДСКИЙ: То, что Германия будет в полуфинале — это даже сомнений никаких нет.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Ещё Исландия теперь, как мы знаем.
А.ГРАДСКИЙ: Вполне возможно. Смотрите, как вы осведомлённые!
О.ДАНИЛЕВИЧ: Это правда.
А.ГРАДСКИЙ: А говорите: «Мы блондинки, мы ничего не знаем, ла-ла, ла-ла».
О.ДАНИЛЕВИЧ: +7 925 88-88-948 — номер для SMS-сообщений. Telegram: govoritmskbot. Twitter: govoritmsk. В гостях у нас Александр Градский. Миллион тысяч сообщений, честно говоря, у нас пришло. В основном просто хвалебные…
А.ГРАДСКИЙ: Прямо миллион?
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Миллион тысяч!
О.ДАНИЛЕВИЧ: Честно говоря, это не вопросы, а это какие-то… Пишут: «Градский — очень крутой дядька. Он вам не скажет про девочку на “Евровидении”». Это возвращаясь к Самойловой.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, умный человек.
О.ДАНИЛЕВИЧ: «Александр Борисович, безумно жаль, что вы покинули проект “Голос”. Я даже догадываюсь, по какой причине».
А.ГРАДСКИЙ: По какой?
О.ДАНИЛЕВИЧ: «Скажите, пожалуйста, а были ли среди участников последующих сезонов, которые прошли без вас, те, которых бы вы пригласили в свой театр?» — Фёдор Фёдорович спрашивает.
А.ГРАДСКИЙ: Хороший вопрос. Ну, у меня есть один, скажем так, способ, которым я пытаюсь угадать победителя каждый раз.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Какой же?
А.ГРАДСКИЙ: Не скажу. Ха-ха-ха!
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну вот! Я сейчас думала — не знаю, гадать на картах Таро…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Давайте!
А.ГРАДСКИЙ: Нет-нет, это чисто эмоциональный способ. Вот, например, на слепых прослушиваниях пятого «Голоса», где меня уже не было, я разговаривал с одной из моих хороших знакомых, которая редактором является на Первом канале. Это было буквально через час после того, как этот исполнитель выступил на «слепых». И она мне позвонила: «Ну, как вам, Александр Борисович?» Я говорю: «Ну, выиграет она, Антонюк». Это я сказал на первом…
О.ДАНИЛЕВИЧ: На слепом прослушивании?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, когда показали по телевидению. Она говорит: «Да не может быть». Я говорю: «Ну, вот выиграет». А потом позвонил Лёня Агутин, и я сказал: «Лёня, очень хорошо, что эта девочка у тебя. Я думаю, что она выиграет». Он говорит: «Ну, как же? Там есть такие, такие, такие, такие…» Я говорю: «Вот посмотришь, она выигрывает».
О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы вернётесь в «Голос»?
А.ГРАДСКИЙ: Меня никто не звал, во-первых.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А если позовут?
А.ГРАДСКИЙ: Сложный вопрос. Во-первых, маловероятно, что позовут.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Почему?
А.ГРАДСКИЙ: Во-вторых, маловероятно, что я соглашусь.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Почему?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, как вам сказать?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы не уживётесь с Лепс [Публично заявил о поддержке военных преступлений путина в Украине]ом?
А.ГРАДСКИЙ: Да дело не в том. Мы с Лепс [Публично заявил о поддержке военных преступлений путина в Украине]ом дружим, вообще-то, очень много лет.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Да?
А.ГРАДСКИЙ: Да.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, мало ли…
А.ГРАДСКИЙ: Так что я могу ужиться с Лепс [Публично заявил о поддержке военных преступлений путина в Украине]ом тоже. Почему же нет?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, потому что вас, мне кажется, и Лепс [Публично заявил о поддержке военных преступлений путина в Украине]а почему-то как-то… Когда смотришь на жюри, на наставников в «Голосе»… Как правильно сказать?
А.ГРАДСКИЙ: Да, наставников.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Наставников, да. Вот с вашим участием. И Лепс [Публично заявил о поддержке военных преступлений путина в Украине] сидит на том же кресле…
А.ГРАДСКИЙ: Ничего подобного.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет?
А.ГРАДСКИЙ: Мы с ним сначала сидели в четвёртом сезоне в соседних креслах.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А сейчас?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Не сейчас, а пятый.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, он сидел рядом со мной, нас было там двое, вообще-то.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, то есть вы…
А.ГРАДСКИЙ: Так что мы спокойно с ним ужились, знаете.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Тогда почему вы думаете, что вас не позовут?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, у меня такое мнение. Я думаю, что это будет…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Но оно же на чём-то основано?
А.ГРАДСКИЙ: Да, конечно. Сейчас я вам всё расскажу!
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А вы знаете, что меня вообще интересует? Когда ваш сын Даня пел на проекте «Голос», почему вы не повернулись?
А.ГРАДСКИЙ: Было такое.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы что, не узнали его голос, действительно?
А.ГРАДСКИЙ: Я не узнал его голос — это первое. А второе — мне показалось… Ну, я могу сказать, что Даня вообще может петь и получше на самом деле.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: То есть так себе спел, да? Переживал.
А.ГРАДСКИЙ: Ну нет. Он спел простенько, простенько. Он взял простенькую песню. Он знал, что мне эта песня очень нравится. И они меня, конечно, кинули, скажем так, вместе с редакторами.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Эмоции нужны были, видимо, ваши.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, видимо, да. Вот из-за этого я собственно и потихоньку линял из проекта. Потому что этот проект начинался как вокальный конкурс, и мне показалось, что именно это интересно зрителю.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: То есть как честный конкурс.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, как вокальный конкурс.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А потом стали в шоу превращать.
А.ГРАДСКИЙ: Вокальный. Вот вы сами сказали это. А потом потихоньку, видимо, было решено… Я не имею права с этим спорить, поскольку канал имеет просто непреложное право делать проект так, как ему хочется. И он же дальше и несёт за эту какую-то музыкальную или творческую, или любую другую ответственность. Но мне это просто менее интересно. Мне интересен был вокальный конкурс. Вот пока он был вокальным, это было здорово. Более того, я очень признателен на самом деле и руководителю канала, и Юрию Аксюте, и вообще всем редакторам, и команде как таковой. Потому что пока шёл проект, у меня был сдан в эксплуатацию театр. Обычно для театра нужно набирать исполнителей. Вы понимаете, да? Конкурс надо как-то…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А тут вам всё на ладони.
А.ГРАДСКИЙ: А тут они все — и не один, не два, не сто, а по 500–600 человек участвовали, ну, уже в «слепых». Понимаете? То есть у меня был прекрасный выбор. И действительно все артисты, которые сейчас в театре работают, практически все — это люди, которые были в моей команде. Более того, в театре иногда происходят концерты певцов, которые не были в моей команде. Например, Настя Спиридонова делала сольный концерт в «Градском Холле», Эльмира Калимулина делала концерт в «Градском Холле», хотя Эльмира была в команде Пелагеи, а Настя в другой команде. То есть мы как-то не теряемся, я бы так сказал.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Скажите, пожалуйста, есть мнение… Безусловно, масса поклонников у этого проекта, и это подтвердило пятилетие, которое отмечали в Кремлёвском дворце, когда билетов там уже не было за какое-то время, сложно было достаточно попасть туда.
А.ГРАДСКИЙ: Ну да. Всё очень мило было, было очень хорошо.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Но есть и какое-то количество людей, какое-то число людей, которые скептически, скажем так, относятся к проекту. В частности, одна из претензий в том, что шоу «Голос» — это не шоу участников и артистов, а это шоу жюри.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Наставников.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Это шоу наставников.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, что наставники должны себя вести так или сяк, чтобы это было интересно смотреть, да?
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, я как-то вот не участвовал в шоу, насколько я себя помню. Помню, я просто сидел и как-то слушал. А вот что у меня в этот момент было на лице и так далее — ну, это, наверное, зрителю…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мне всегда вы казались самым строгим.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, я просто…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вот я пересматривала проекты британские и австралийские — и они там все как-то подбадривают. А я вас боялась на сцене.
А.ГРАДСКИЙ: Вы знаете, я могу вам рассказать очень короткую историю. К нам на проект приехал очень милый человек, голландец, который был, скажем так, наверное, куратором от хозяев идеи и проекта (вот этой компании Talpa, как мне кажется), который приехал нас учить. Он приехал, и первое, что он сделал… Очень милый парень. Он подошёл ко мне, к Пелагее, к Диме, к Лёне и стал нас учить, как мы должны себя вести и что мы должны делать. И это было примерно то, что вы сказали сейчас, то есть: как вскакивать, как всплёскивать руками, как просить «Иди ко мне! Иди ко мне!». И бедная Поля, когда он ей… А она была совсем юная в то время девушка, так сказать, хотя и с большим вокальным опытом и музыкантом. Она так его внимательно слушала и думала, что, наверное, он понимает, о чём думает аудитория.
А потом он подошёл ко мне. И когда он открыл рот и сказал, как я себя должен вести, я сказали: «Иди отсюда. Знаешь куда?» — и очень далеко его по-английски отправил. Он был поражён. Он подошёл к редакторам: «Как это так? Меня отправили», — то да сё. А потом мы с ним выпили кофейку, и я ему сказал: «Старик, ты откуда приехал?» Он говорит: «Из Голландии». Я говорю: «Ну, вот там, в Голландии, это всё и рассказывай. А в России надо вести себя по-другому». И потом с ребятами мы сели вместе, поговорили, что мы должны делать. И единственное, что я сказал… И с этим все согласились. Это не была моя идея. С этим все согласились — с тем, что надо вести себя естественно, вот и всё, и ничего не придумывать.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Смотрите, наши слушатели как будто бы знают больше, чем многие, и пишут, что на самом деле вы ушли из «Голоса», потому что вам платить стали меньше. Вы заломили какую-то цену, говорят они.
А.ГРАДСКИЙ: Да-да, я эту информацию читал, она проходила. И к сожалению, эта информация была напечатана не поймёшь кем…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Не поймёшь где.
А.ГРАДСКИЙ: Не поймёшь где. И не поймёшь как. Я на эту информацию идиотскую… Во-первых, там совершенно безумные цены какие-то указаны. Я помню это. Там миллион евро, да? Или миллион долларов. То есть мне миллион долларов дали, а я говорю: «Нет, миллион евро. А может быть, даже два»? Ну, единственное, что я ответил — я спросил: «Где эта касса? И куда мне подойти?»
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Забрать чек.
А.ГРАДСКИЙ: Забрать, поскольку деньги нужны всегда. Но никто не сказал, где касса. И тут же те, кто эту информацию дали, как-то перестали её дальше давать. Потому что я очень мстительный. Я же могу найти тех, кто это делает.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Пока не разыскивали?
А.ГРАДСКИЙ: Нет-нет, мне лень. Они просто перестали эту информацию давать. Ну, кто-то из публики, наверное, это прочитал и решил, что вот можно об этом спросить. Нет, это все неправда. Я в близких (и горжусь этим) отношениях нахожусь с Константином Львовичем очень много лет, задолго до того, как он стал руководить каналом. Есть вещи само собой разумеющиеся в отношениях между близкими друзьями (я даже посмею сказать так).
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А я вас хочу вернуть на много-много лет назад. Вот вы помните свой первый гонорар? Сколько он был? И на что вы его потратили?
А.ГРАДСКИЙ: Рублей десять, я думаю.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Это где вы заработали?
А.ГРАДСКИЙ: На танцах. Нам, нашей группе, давали 40 рублей за танцы. Это был примерно 66-й год.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Это какая из групп?
А.ГРАДСКИЙ: Это уже «Скоморохи».
О.ДАНИЛЕВИЧ: Это уже «Скоморохи»?
А.ГРАДСКИЙ: Да, 66-й год. И 10 рублей у нас уходило на такси, а 30 — на портвейн. Так что, в общем…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Портвешок был куплен.
А.ГРАДСКИЙ: Да. И это было первое выступление, мы не стали эти деньги как-то тратить по-другому. Кстати, слово «совок» и возникло практически на первом из вот таких наших празднований.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, какая-то легенда была, что в песочнице сидели…
А.ГРАДСКИЙ: Это не легенда, это на самом деле.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А, это правда, да?
А.ГРАДСКИЙ: Нас бабушка моя выгнала из квартиры, и мы пошли… Рядом, буквально 15–20 метров от моей подъездной двери было вот что-то вроде детской песочницы. А мы забыли стаканы дома, и уже неудобно было к бабушке идти обратно. Мы увидели эти самые формочки, а мне достался совок.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И вы портвейнчик из совка?
А.ГРАДСКИЙ: Да. Портвейн «777», как сейчас помню, название.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А бабушка какую роль играла в вашем воспитании?
А.ГРАДСКИЙ: Решающую. Ха-ха-ха!
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Правда, что она Малежика конфетами подкармливала?
А.ГРАДСКИЙ: Она вообще уникальный человек, уникальный человек. Во-первых, ей любили все. Во-вторых, её даже прозвали (Рита Пушкина, по-моему, прозвала её) «бабушкой русского рока» — только потому, что единственное место… Я один из немногих, кто по-настоящему зарабатывал в то время. И постольку, поскольку квартира у меня была с открытой дверью, туда могли зайти практически кто угодно из наших друзей. «Так что они будут?» Я говорю: «Наверное, котлеты». — «Хорошо». И она вставала и делала котлеты. И кстати, картофельные зразы…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Так?
А.ГРАДСКИЙ: Боюсь, какого размера… Наверное, я вот так покажу. Ну, примерно, наверное, сантиметров…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: 15.
А.ГРАДСКИЙ: 15, да. До сих пор ни я, ни моя жена не научились делать так, как она.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Но у вас есть ваши котлеты.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ваши котлеты, коронные!
А.ГРАДСКИЙ: Котлеты мои, да. Они спёрты у бабушки.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А, это бабушкин рецепт?
А.ГРАДСКИЙ: Это её рецепт, но изменённый несколько.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Так, и что вы туда?
А.ГРАДСКИЙ: Не скажу. Ха-ха-ха!
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы знаете, на вашем кресле однажды сидел комментатор Василий Уткин, и он нам рассказывал свой коронный рецепт…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Как поросёнка запекать.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: …запечённого поросёнка, да.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, лучше, чем Макаревич, запечённого поросёнка никто не делает никогда!
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Василию Уткину это не говорите только, ладно?
А.ГРАДСКИЙ: Нет-нет. Я знаю — почему. Это очень просто объяснить. Единственный поросёнок, который не имел запаха…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Вообще?
А.ГРАДСКИЙ: Да, совсем. Ну, то есть он имел запах мяса.
О.ДАНИЛЕВИЧ: А сколько он его вымачивает тогда?
А.ГРАДСКИЙ: Я не знаю, он мне не признался.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это потому, что вы…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Зовём Макаревича!
А.ГРАДСКИЙ: Это был поросёнок макаревичевский, с гречневой кашей.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это вы к тому, что свой рецепт нам не говорите.
А.ГРАДСКИЙ: Нет, я вообще не говорю никогда своих рецептов. Это опытным путём, знаете, спустя два года у меня наконец получились котлеты, которые являются приличными.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Слушайте, ваша жена — она же модель. Она ест ваши котлеты?
А.ГРАДСКИЙ: Она была модель.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну а вечные диеты, вот это всё?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, на неё… Вы знаете, это удивительный человек, удивительный — в том смысле, что бы они ни ела… Она, конечно, ест весьма и весьма правильную еду, в отличие от меня. Но даже если она что-то ест такое, что как бы моделям нельзя — это бесполезняк что-нибудь в ней изменить. Как было 51,5 при 178 росте — так у неё и есть, даже после рождения моего сына.
О.ДАНИЛЕВИЧ: 51?
А.ГРАДСКИЙ: Да, 51–51,5.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Худенькая!
А.ГРАДСКИЙ: Худенькая.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Божечки!
А.ГРАДСКИЙ: Но должен вам сказать, что это так только на весах худенькая, а вообще там есть на что посмотреть.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Скажите, а кто следит за вашим имиджем — жена или вы сами?
А.ГРАДСКИЙ: Нет, я слежу сам, а она меня всё время пилит.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Пилит? «Не то надел»?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Но недопиливает? Или допиливает иногда?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, она пилит, но я убегаю. Потому что она говорит: «Надо есть поменьше, надо худеть, надо на диету сажаться».
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что, на диеты сажает вас?
А.ГРАДСКИЙ: Да. Ну, она знает, что у меня есть своя диета, на которой я сижу сам, если у меня складываются обстоятельства. Она говорит: «Ну, как же?»… Нет, теперь она больше на здоровье уповает. Она говорит: «Ну, тебе же это вредно — вот такой вес. Нет, мне нравится, как ты выглядишь, всё равно, неважно. Но давай вот…» Ну, потому что здоровью, дескать, повредит. Сейчас же знаете как? Это раньше желали успехов в работе, в творчестве…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А сейчас — здоровья.
А.ГРАДСКИЙ: А сейчас — в 67 лет — мне говорят: «Здоровья вам, Александр Борисович!» И я понимаю, что возраст у меня уже приличный.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Когда вы себя почувствовали по-настоящему значимым, популярным? Возможно, ещё…
А.ГРАДСКИЙ: Востребованным?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Востребованным.
А.ГРАДСКИЙ: Ну, с самого начала. Просто вы знаете, какая штука? Я никогда не делал анализов количества людей, которым я интересен, но примерно знал, сколько человек мною интересуются.
О.ДАНИЛЕВИЧ: А сейчас знаете примерно?
А.ГРАДСКИЙ: Примерно? Да, тоже знаю.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Сколько?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, стало больше. Но дело всё в том, что…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Стало больше по сравнению с каким периодом?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, вот до проекта «Голос», до проекта «Голос», потому что телевизор есть телевизор. У меня же не было телевизионного, скажем так, образа очень долгие годы, практически до проекта «Голос».
О.ДАНИЛЕВИЧ: Зато радийный какой был!
А.ГРАДСКИЙ: И радийного не было. У меня был…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну что вы? А «Юность»?
А.ГРАДСКИЙ: Я вам серьёзно говорю.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А радио «Юность»?
А.ГРАДСКИЙ: Нет-нет-нет. Полтора-два показа в год. Вот я даже считал: полтора-два показа в год по телевидению и, может быть, несколько показов в год… И с одной песней, кстати, вот на которую, как вы сказали, вам очень многие написали.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вот все спрашивали, да.
О.ДАНИЛЕВИЧ: «Как молоды мы были».
А.ГРАДСКИЙ: Да-да-да. Ну, это именно та песня, которая единственная была, скажем так, раскручена по телевизионному каналу и по радийным всяким станциям. Поэтому один мой приятель мне свою любимую хохму всё время рассказывает, он говорит: «А, Градский? Ну да, вроде поёт, но у него всего два хита, всего два». Я говорю: «Какие?» Он говорит: «“Первый тайм” и “Как молоды мы были”». Потому что эта строчка…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы сегодня поставим…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мы сегодня поставим третью!
О.ДАНИЛЕВИЧ: Третью песню.
А.ГРАДСКИЙ: Нет, ну третья тоже известна. Но ещё раз повторю, девочки: дело всё в том, что вот те несколько миллионов человек, которые со мной очень давно, у них очень хорошая осведомлённость о том, чем я занимаюсь. А вот те, которые присоединились, они ведь даже иногда не знают, что я написал или что я спел.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Пусть хотя бы откроют «Википедию».
А.ГРАДСКИЙ: Они меня и встречают и говорят: «Ой! Вот “Голос”», — то да сё. И всё связано с этим. Поэтому…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну что? Наша рубрика традиционная.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Да, давайте рубрику, чтобы мы успели поставить песню.
А.ГРАДСКИЙ: Вы всё время посматриваете на секундомер.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Да, я смотрю, чтобы мы успели.
А.ГРАДСКИЙ: Секундо?мер для вас — это…
О.ДАНИЛЕВИЧ: Что вы скрыли когда-то от мамы? Первый вопрос из нашей рубрики.
А.ГРАДСКИЙ: От мамы?
О.ДАНИЛЕВИЧ: Да.
А.ГРАДСКИЙ: Ой, а там это сразу открылось — то, что я скрыл.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Так? И что это?
А.ГРАДСКИЙ: То, что я пошёл выпивать, очень сильно самогону напился. А потом, когда я превратился в овощ и меня принесли домой — ха-ха-ха! — после двух стаканов самогонки, мама это и увидела — и всё раскрылось.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Я так понимаю, что это был не единичный случай?
А.ГРАДСКИЙ: Единичный.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Единичный?
А.ГРАДСКИЙ: Единичный. Нет-нет.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Второй вопрос: с какой бы блондинкой вы бы могли изменить своей жене?
А.ГРАДСКИЙ: А таких блондинок нет, понимаете, потому что она единственная. Вот вы тут блондинки, только вы волосы подкрашиваете, а у неё натуральный белый цвет. Это редчайший случай в моей практике. И может быть, в этом всё и дело. Блондинки не рассматриваются совсем.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну и на следующий день было нескучно, как мы выяснили.
А.ГРАДСКИЙ: Да нет. Тогда я женюсь обычно. Ха-ха-ха!
О.ДАНИЛЕВИЧ: Самая большая ошибка в жизни?
А.ГРАДСКИЙ: Ой, сложный вопрос. Во-первых, это было не один раз. Но самая большая ошибка в жизни — это та, которую ты не можешь исправить. Наверное, так.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А есть то, что вы не можете исправить?
А.ГРАДСКИЙ: Ну конечно. Это уход мамы, уход отца, в общем, да. Ну, это не ошибка. Ошибка заключается в том, что я… Думаю, вот по поводу отца могу сказать точно: мы общались очень немного, особенно в последнее время. Я думаю, что это ошибка с моей стороны.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ещё я в вашем интервью читала, что вы жалеете, что не общаетесь с Анастасией Вертинской, вашей второй женой.
А.ГРАДСКИЙ: Никогда я такого не говорил.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет?
А.ГРАДСКИЙ: Во-первых, мы очень редко, но общаемся и здороваемся, теперь по крайней мере. И мне кажется, что со временем как-то всё успокоилось, и мы можем разговаривать как обычные люди.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Последний вопрос.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Кто ваш лучший друг?
А.ГРАДСКИЙ: Ну, как вам сказать? Я думаю, что моя дочь Маша.
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Спасибо большое.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Александр Градский был у нас в гостях. Расскажите два слова буквально о песне, которую мы сейчас поставим.
А.ГРАДСКИЙ: Это «Южная прощальная». Это песня 80-го года, которую я написал в спортивном лагере энергетического института. И она была написана в связи с тем, что я встретил вот как раз мать своих детей, Ольгу. И очевидно, это было связано с тем, что мы познакомились в это время.
О.ДАНИЛЕВИЧ: Спасибо ещё раз, что пришли! Катерина Звягинцева…
Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ольга Данилевич. Через неделю услышимся. Пока!
О.ДАНИЛЕВИЧ: Пока!
