«Мимонот»
В студии Владимир Матецкий"radio.mediametrics.ru" Эфир от 26.11.2015
|
«Мимонот»В студии Владимир Матецкий"radio.mediametrics.ru" Эфир от 26.11.2015 |
|
|
|
Олег Дружбинский
- Привет, друзья! С вами радио «МедиаМетрикс» и новая программа «Мимонот» с Евгением Додолевым и Олегом Дружбинским. Сегодня мы ее начинаем в очень приятной компании, потому что сегодня у нас в гостях композитор Владимир Матецкий. Добрый день!
Владимир Матецкий
- Здравствуйте!
Олег Дружбинский
- Здравствуйте, дорогие радиослушатели и «видеопросматриватели» (так я, наверное, сформулирую).
Владимир Матецкий
- Слово «зрители» Вы боитесь?
Олег Дружбинский
- У нас всё-таки радиотрансляция, хоть мы и показываемся на «YouTube», нас неплохо там смотрят. Ну что ж, с чего начнем?
Евгений Додолев
- Я бы начал с… Просто глядя сейчас на Владимира, я подумал поговорить о стиле, потому что Матецкий, как я помню, всегда был гуру именно в плане стиля. «Гуру» назвала Вас, Владимир, Берлинг, когда говорила, как о музыканте, о композиторе. Кстати, сама очень стильная дама, как я считаю. Я вот о чём подумал. Действительно, Матецкий всегда был очень модным. Чувство стиля – это врожденное или это то, что приобретается в семье? Откуда всегда была страсть выделиться чем-то из толпы не клоунски, а именно элегантно и прикольно?
Владимир Матецкий
- Такой вопрос, что называется, на два часа разговора. В общем-то, и пошли говорить про моду, про стиль в хорошей компании. Во-первых, спасибо за комплимент.
Евгений Додолев
- Это не комплимент, это констатация.
Владимир Матецкий
- Я себя гипер модным человеком (сегодня, по крайне мере) не считаю, но я никогда не делал раньше того, что сделаю сейчас − это вспоминать своих отца, бабушку, дедушку.
Евгений Додолев
- То есть у нас эксклюзив?
Владимир Матецкий
- У нас полный эксклюзив. Я просто, что называется, положа руку на сердце. Почему? Потому что это идет из глубины моей семьи. У меня была очень (по отцовской линии) стильная бабушка, и отец был такой очень… К сожалению, он ушел из жизни.
Евгений Додолев
- Я здесь перебью. Знаю, что много раз приходилось Владимиру отвечать на этот вопрос: «Почему он Леонардович?», но всё-таки…
Владимир Матецкий
- Мы сейчас тоже про это поговорим.
Евгений Додолев
- Да-да, чтобы это прозвучало.
Владимир Матецкий
- Всё-таки, чтоб про музыку чуть-чуть у нас времени хватило поговорить, а то пришел, говорил про моду и так далее. Действительно, это всё в том или ином виде существовало, но большим толчком была «битловская» тема. Дело в том, что когда началась музыка «The Beatles», это пришлось на тот момент, когда мне было лет 12-13-14-15, как раз всё это выходило (легко посчитать, когда я родился), и волна, которая накрыла нас всех (людей моего поколения), состояла не только, а иногда и не столько, из музыкальной составляющей. То, что вы видите сейчас: эти правильные швы, правильные разглядывания ботиночек, каблучков – это было очень сильно. Это было сильно, и меня, вообще, сильно «прибила» эта «битловская волна». Я стал учить английский язык сам.
Евгений Додолев
- А в школе какой Вы учили?
Владимир Матецкий
- Я учился в знаменитой пятьдесят седьмой школе. Английский существовал, но меня интересовало всё. Вот это любопытство, которое осталось со мной (тьфу-тьфу-тьфу) по сей день, меня, собственно говоря, по жизни-то и тащит. Мне интересна жизнь во всех её проявлениях. Мне интересны и вещи, и люди, и песни, и картины, и архитектура и так далее. Хорошо это или плохо? Для профессиональных занятий это непросто, я скажу так. Я не буду говорить плохо или хорошо. Это непросто, потому что получается, что человек как бы немножко растекается по древу. Но уж тут работа есть работа, и музыка – от неё никуда не денешься, в какой бы точке она не находилась. Мы, надеюсь, об этом отдельно поговорим.
Олег Дружбинский
- Владимир, у меня сразу вопрос. Всё-таки «The Beatles» подтолкнул писать музыку? Я знаю, что Вы сначала играли, а потом уже пошли в композиторы.
Владимир Матецкий
- Траектория одна и та же. Она примерно у всех одинаковая. Московская семья, хорошая семья. Гоголевский бульвар – место проживания. Пятьдесят седьмая школа. Художественная школа (я рисовал, я её закончил, как художник). Физмат школа при Бауманском институте параллельно. Параллельно занятия с педагогом (которая была ученицей Гнесиной) Софьей Моисеевной Карпиловской, о которой у меня потрясающие воспоминания. Тут приходится эта музыка, и я сразу понял, что буду этим заниматься. В каком виде? У меня и мысли не было, что я буду писать песни. В общем, как ни у кого тогда, ни у каких людей, кого эта волна тоже накрывала, этих мыслей не было, что этим можно зарабатывать. Никто, уверяю вас, никто в тот момент это всё не предвидел. Кто мог это предвидеть, если «The Beatles», когда их спрашивали: «Надолго ли это?», отвечали: «Года два-три-четыре».
Олег Дружбинский
- А потом сказали: «Мы популярнее Иисуса Христа», я помню.
Владимир Матецкий
- Это Леннон в интервью Морин Клив сказал, что было абсолютно не замечено в Англии, а в Америке была реакция. Возвращаясь к тем дням, когда пришла эта музыка, она для меня пришла в виде этой всей атрибутики одновременно: и с английским языком, и с модой, и с прическами, и с этим звуком невероятным, желанием играть. Тут начинаются некие общие места. Женечка это всё знает прекрасно. Тут же началось собирание групп, покупка инструментов, которые нельзя было купить, потому что это было либо очень дорого, либо просто невозможно достать. Забегая вперед, скажу, что это удивительно, но когда мне уже гораздо позже по жизни довелось общаться с настоящими фигурантами, такими как Мик Джаггер, Пол Маккартни, то выяснилось, что они проходили абсолютно ту же траекторию, только их накрывали артисты предыдущей волны. Маккартни накрывал Литл Ричард, и он понял, что должен петь как Литл Ричард. И было не возможно купить бас-гитару. Я говорю: «Как не было в Англии?» Он говорит: «Американские стоили, как машина, вообще». Всё одно и то же. Клифф Ричард, который сейчас в интервью вспоминает: «Я купил гитаристу американскую гитару «Fender». Я ее купил за свои деньги». Большое событие было. Я купил усилитель «Fender» басовый (это было уже позже), и ко мне поздно вечером, ночью приехал Юра Антонов (это, условно, год семьдесят пятый). Он приехал смотреть этот усилитель. Я ему по телефону говорю: «Всё. Пришел усилитель!» − «Сейчас к тебе приеду». Он приехал, и стоит в квартире сверкающий усилитель «Fender». Вот это жизнь…
Олег Дружбинский
- Вы знаете, у нас много бывает молодых музыкантов здесь. Они тоже жалуются на жизнь, что ни денег нет, ничего нет. И этот пример о том, что два великих композитора встречаются ночью, чтобы посмотреть новый усилитель - это же просто колоссально.
Владимир Матецкий
- Да, это очень интересно. Это очень интересно. Мне просто повезло, я лично знаю огромное количество людей, которые являются мировыми знаменитостями. Общаясь с ними, выясняю, что они все проходили примерно одни и те же циклы. Человек (американец)рассказывает: «Я ехал с мамой-папой, и вдруг «The Beatles» передают «I want to hold your hand». И всё. Я понял, что должен быть там, где эта музыка». В одну секунду человек это осознает.
Евгений Додолев
- Сейчас может что-то так же «вставить», условно говоря? Бывает, что включаете телевизор, радио, и вдруг какая-то мелодия, какой-то ритм, который просто с наркотическим эффектом пробивает, как это было с «The Beatles»? Это возрастное или это поколенческое? Что это? У меня такого нет, допустим. А у Вас?
Владимир Матецкий
- Лучше на «ты» нам общаться. Гораздо проще. Ты знаешь, Жень, я об этом много думал, (и не сочтите за какую-то похвальбу) я на эту тему прочитал большое количество литературы. Дело в том, что выходят книги, которые описывают подобного рода истории с точки зрения психологии, всех аспектов.
Евгений Додолев
- Уходишь от ответа.
Владимир Матецкий
- Нет. Сейчас подхожу к ответу. Активным периодом восприятия является как раз период, который пришелся на мои «битловские» годы.
Евгений Додолев
- То есть всё-таки это возрастное?
Владимир Матецкий
- Возрастное. Это 12-18, у кого, наоборот, с десяти (в зависимости от психофизиологии ребенка). Но вот он – период, когда всё абсорбируется, всё впитывается, всё запоминается на всю жизнь, всё имеет огромное значение. Потом, как Куприн говорил: «Будут еще вёсны и будут радости от этого, но это уже будут другие радости». Увы. Я это, как человек взрослый (мягко говоря «взрослый»), прекрасно понимаю. Всё, что есть для ребенка в этот период, является основополагающим. Так и у меня было. Я не являюсь в этом плане исключением. Отвечаю на вторую часть вопроса: слышу ли я сегодня, вижу ли я сегодня что-то интересное, что меня по-другому, но «торкает»? Конечно же, да. Всё время я это вижу, я это слышу, я читаю, я хожу на спектакли, я смотрю фильмы. Всё время есть то, что совпадает…
Евгений Додолев
- Например? Что произвело впечатление из недавно увиденного, услышанного?
Владимир Матецкий
- Из музыки? Я могу сказать сегодняшний простейший пример. Парень совсем молоденький, ничего в нём особенного нет. Его зовут Нейтан Сайкс. Он из каких-то «войсов» (я не знаю откуда, примерно оттуда), по-моему, бойз-бенд английский. В голосе есть вот это нечто. Он молодой, у него в голосе есть нечто. Это продюсерское ухо сразу отмечает: «О, у этого парня это есть». Дальше. Я смотрю «Голос», там поет девочка Варвара Визбор. Её рубят. Классическая история – жюри программы «Голос» (я не знаю, удобно у нас упоминать эту программу?) рубит её. Я смотрю этот кусочек, где она поет песню своего дедушки о том, что зима будет большой, и я понимаю, что у неё очень интересный тембр голоса. Вчера я с ней записывал песню для нового сериала, который пойдет на «Первом» канале, потому что меня, как продюсера, это привлекло мгновенно.
Евгений Додолев
- То есть тебя это сподвигло на сотрудничество с ней?
Владимир Матецкий
- Да. Это всегда существует. То же самое и во всех других аспектах. Я очень интересуюсь живописью. Я сказал, что у меня была такая составляющая, причём она была достаточно сильной, поскольку у меня была мысль поступать в архитектурный институт. Я всё время интересовался живописью, я всё время интересовался изобразительным искусством. Так как я жил на Гоголевском, то можно было проходными дворами за пять минут пройти к музею искусств Пушкина, что я и делал каждый день, идя в школу. Я шел сзади музея. Все эти улицы теперь переименовали. Я их знаю в оригинальном варианте, так сказать, шестидесятых годов. Я часто заходил в музей искусств Пушкина сам. Меня туда никто не водил. Это дорогого стоит, как я сейчас понимаю, потому что эта вещь либо есть в человеке, либо её нет.
Олег Дружбинский
- Владимир, у меня к Вам вопрос назрел, который я, честно говоря, всегда стеснялся задавать.
Владимир Матецкий
- Еврей ли Вы? (Смеются)
Олег Дружбинский
- Это тоже хороший вопрос, но мы его на потом оставим. Почему стеснялся? Потому что все в своём возрасте что-то пытались писать, рисовать, творить, скажем так. Есть такая точка зрения, что музыка появляется тогда, когда человек словами не может сказать что-то, и поэтому у него получается сочинить какую-то мелодию или симфонию (у кого что). Как у Вас получилось? Где Вы нащупали эту тонкую творческую нитку, за которую можно зацепиться и начинать творить в музыке?
Владимир Матецкий
- Как там у Ахматовой?
Олег Дружбинский
- «Из какого сора»?
Владимир Матецкий
- Да. Дело в том, что существует огромное количество подтем в этой теме разговора. Люди, которые приходят к вам или придут к вам, каждый отрабатывают свою историю. Кто-то играет. Например, всю жизнь человек играет. Я смотрю с огромным удивлением, симпатией и в то же время с каким-то разочарованием на этого человека, которого все мы очень хорошо знаем - он играет.
Евгений Додолев
- Можно озвучить?
Владимир Матецкий
- Нет, это нельзя озвучить, потому что действующая история. Человек играет. Он отвечает: «А вы знаете, это сверху приходит. Это редко приходит». Он имеет право так отвечать, он имеет право играть и так далее. На самом деле «You never know», говоря по-русски. You never know. Ты никогда не знаешь. Зацепкой может быть такая история: я смотрю на ваш стол – ребристый, нечистый, чистый… И вдруг появляется какая-то штука: «Ребрииистый…» Всё, оно поехало, оно трегерировало, оно запустило какое-то движение.
Евгений Додолев
- Всё-таки мы говорим о факторе вдохновения, а не о ремесленнической какой-то истории, когда садишься за этот стол и думаешь: «Мне надо к 19:00 выдать на-гора продукт».
Владимир Матецкий
- Есть еще одно хорошее английское слово на эту тему − «Whatever». «Что бы ни» − по-русски переводится так. Ситуации бывают самые разные. На эту тему (как и что?) я беседовал с самыми крутыми сонграйтерами в мире. Может быть, те, кто любят это дело, возьмут, откроют интернет и найдут имя Дайан Уоррен. Дайан Уоррен – человек, который сочинил дикое количество песен. Я ее хорошо знаю. Она сочиняет песни только стоя, только с гитарой и только в офисе, где бы рядом ходили люди.
Евгений Додолев
- То есть она не пишет ноты?
Владимир Матецкий
- Она не пишет ноты. Я говорю о нашем с ней общении, которое было довольно давно. Мы с ней разговаривали, она говорит: «Мне так гораздо удобней». Что это? Я не могу дать анализ. Жень, ты скажи, что это такое? Это психоз?
Евгений Додолев
- Мне это вообще непонятно. Я вообще не понимаю, как может прийти в голову мелодия, потому что это что-то божественное. Поэтому когда твой и мой товарищ Градский говорит, что это всё фигня, что это работа: ты сел и, условно говоря (прошу прощения) «высрал».
Владимир Матецкий
- Не к столу будет сказано.
Евгений Додолев
- Да. Не к этому столу будет сказано. Он говорит: «Мне бы приносили каждый день столько, я бы вообще музыкой не занимался». Он говорит это в эфире, не в приватном разговоре, поэтому я это произношу. Может быть, ради эпатажа. Я его считаю гением, а он себя позиционирует ремесленником, человеком, которому надо сделать, выстругать…
Владимир Матецкий
- Я тебе перебью, извини. Ох, непросто он себя позиционирует. Ты сейчас дал мини-анализ его поведения. Ты просто не хочешь расставлять точки, но это можно всё проанализировать: что это такое?
Евгений Додолев
- Что это такое? Объясни.
Владимир Матецкий
- Послушай, это его жизнь. Он – действующий артист, и нам с тобой комментировать, тем более нашего товарища, нельзя. Мы не имеем право это делать – комментировать его «Modus operandi», скажем так, образ поведения Саши Градского, потому что (ты абсолютно правильно говоришь) он и гений, и актер, который постоянно играет.
Евгений Додолев
- То есть он в образе таком?
Владимир Матецкий
- Он удивительная личность. Когда меня спрашивают про Градского, я всегда говорю: «А вы можете себе представить, когда вы вдруг понимаете, что вас Господь наградил невероятным талантом, как вам делается от этого тяжело? Вы вдруг получили чемодан без ручки в виде сумасшедшего таланта этого голоса». Саше действительно было очень тяжело. Я с ним знаком с шестьдесят восьмого года, мы играли вместе со «Скоморохами», и я в своей первой группе «Удачное приобретение». Сашка вспоминает наши выступления. Кстати, у всех взаимная ностальгия очень сильная. Он помнит партии бас-гитары: «бу-бу, бу-бу, бу-бу». Я не помню. Он говорит: «Ты играл, помнишь? бу-бу, бу-бу». Я говорю: «Сань, я не помню этого». Он замечательный человек, интересный, которому было очень непросто с этим талантом всю его жизнь. Представляешь, каково человеку было слушать какие-то «ааа-ггааа…», слушать это всё? Хорошо, когда это приходило от кого-то незначимого. А когда кто-то значимый, да еще, скажем так, одаренный всякими званиями и полномочиями, изображал нечто подобное, Саше было очень тяжело. Давайте развернемся от Саши к Москве тех годов.
Олег Дружбинский
- Да, Москва тех годов − это же, действительно, удивительное время. Мне приходилось тогда еще бывать на квартирниках, правда, это было уже начало восьмидесятых. Я был на квартирнике с Градским, Гребенщиков приезжал из Питера. Это было такое время, когда открывался совершенно новый мир, и было удивительное чувство того, что приехали гении. Они были всегда где-то там, где-то за стенкой, за экраном или еще где-то в небесах, и вдруг они сели в комнате, где сидишь ты, выпивают стакан вина, начинают петь своё. Это было колоссальное время. Оно до сих пор меня удивляет. У меня к вам такой вопрос по поводу ремесленничества. Если я правильно помню, Вы в своё время очень быстро написали саундтрек для «Маленькой Веры», буквально за несколько дней (если это так было). Это же всё-таки ремесленничество было, или у Вас есть впрок мелодии?
Владимир Матецкий
- Это трудно сказать. Дело в том, что история с «Маленькой Верой», как история любого удивительного феноменального успеха, всегда с трудом разнимается на составные части. Это происходит. Мне повезло, я был частью многих таких историй. Какие-то инициировал я. Историю с «Маленькой Верой» инициировал, к сожалению, ныне покойный режиссер Вася Пичул. Я и думать не думал, что звонившие мне и зовущие делать музыку к этому фильму Пичул и Шаферан, являются предвестниками большого успеха. Я прочитал этот сценарий, который в виде бумаги был не очень-то эффектным, честно скажу. «The rest is history» - всё остальное уже история. Да, как-то всё я делал так… Жаркий день я помню. Помню, мы приехали на студию Горького на первый прогон, когда всё это собрали. Мы в абсолютно полуразрушенных корпусах студии Горького на подоконнике сидим с Соросом, который, как выяснилось, финансировал частично «Маленькую Веру», он болтает ногами, мы что-то с ним разговаривали. Я не знал, что это Сорос, я его тогда и в лицо-то не знал. Он пришел с какой-то девочкой (с переводчицей, наверное). Нас было там человек пять. По-моему, Наташка Негода была. Всё в жизни так и бывает. Это потом: «Ух! Ах! «Маленькая Вера». Я вам расскажу такой эпизод. Когда картина была уже сделана, и уже были первые превью этого фильма, уже было ясно − что-то назревает…
Олег Дружбинский
- Он тогда взорвал эфир просто, надо сказать.
Владимир Матецкий
- Да. Назревает. Мне позвонил Вася Пичул, мой товарищ, и говорит: «Володя, у нас сегодня премьера в Доме кино». Я говорю: «Я в курсе». − «Ты будешь?» Я говорю: «Я буду. К семи, да?» Он говорит: «Да, но ты приезжай к пяти». Я говорю: «В смысле?» Он говорит: «Потому что в семь ты не войдешь». Я, конечно, отпускаю очередную Матецкую шутку, говорю: «Живешь иллюзиями, Вась. У тебя голливудский синдром». Он говорит: «Нет. У меня не голливудский синдром. Хотя бы к шести приезжай». Приезжаю к шести – конная милиция, выдавили стекла, что-то страшное… Это премьера «Маленькой Веры». Вот как это выглядело.
Евгений Додолев
- Все же хотели послушать музыку Матецкого.
Владимир Матецкий
- Разумеется. А что еще? И посмотреть кое-что у Натальи Негоды. На самом деле, я думаю, вы все прекрасно знаете, о чём идет речь. Меня всегда умиляет, когда мои коллеги (сейчас это реже происходит)… Раньше человек дает мне кассету и говорит: «Послушай, здесь двенадцать хитов». Не буду называть фамилию этого человека.
Евгений Додолев
- Я знаю как раз про эту кассету.
Владимир Матецкий
- «Здесь двенадцать хитов» Надо знать меня, потому что я такие вещи с трудом переношу. Если бы получился хотя бы один, и то было бы прекрасно. На самом деле, эта Божья искра, которая бьет…
Олег Дружбинский
- А как эти хиты получаются? «Маленькая Вера» - это был хит, естественно. Как ваши хиты получились? «Лаванда» как получилась? Может быть, Вы не любите про неё говорить?
Владимир Матецкий
- Нет, ради бога. Я, кстати, забегая вперед, скажу, что у меня нет никакой неприязни к своим старым песням, как это часто бывает: «Ой, не буду играть «Satisfaction» больше на концертах». Это нельзя, это невозможно. Да, эти песни начинают жить своей жизнью, их кто-то исполняет. Это понятно. В этом есть страшный кайф, есть элемент не кайфа, потому что ко мне, например, прибита табличка: «Матецкий - автор песни «Лаванда».
Евгений Додолев
- Автор Софии Ротару.
Владимир Матецкий
- Да. Могу сказать, что я в абсолютно потрясающих отношениях с Софией Михайловной. Мы друзья. Обожаю её семью. Она очень любит мою семью, мою жену, моих детей. Это уже больше, чем написание песен, но всё равно эта «лавандическая» история всегда будет доминантой.
Олег Дружбинский
- Рассказывайте, как получаются хиты?
Владимир Матецкий
- Женечка правильно упомянул тему: «Оттуда, откуда приходит». Человек здесь является субъектом и некоторым провайдером. Это правда. Порой «deadline», то бишь срок какой-то, вносит креативную составляющую. Человеку говорят: «А ну-ка, давай к этому числу песню положи на стол хитовую». Кого-то эта штука придавливает, и он раздавлен, а кого-то «бух!» – мобилизует. Меня мобилизует. Это вещь по заказу.
Олег Дружбинский
- То есть можно хит написать по заказу, а можно и не написать, получается?
Владимир Матецкий
- А можно и не написать. Тут уже эта составляющая.
Евгений Додолев
- Я просто про «Лаванду» слышал такую легенду: в квартире на площади Гагарина, на Ленинском проспекте, у Андрея Вадимовича Макаревича некая компания, в которой был Матецкий, просматривала свежий клип Леонарда Коэна «Dance me to the end of love». И Матецкий задумчиво посмотрел и сказал: «В этом что-то есть».
Владимир Матецкий
- Нет ничего больше, чем истории про «Лаванду». Я ожидал от вас этих вопросов. Действительно, это два очень схожих во вступлении мотива, фактуры, но оба эти мотива не являются оригинальными. И то, и другое является…
Евгений Додолев
- То есть у Коэна это тоже не оригинально?
Владимир Матецкий
- Это не оригинальные истории. Это парафраза «Цыганочки». «Тара-те-та, тара-ти» (поет и хлопает в ладоши) − это кусок, который очень эффектно звучит. Элемент этого кочует из песни в песню, и новые «лаванды» содержат этот элемент. Дальше – сама песня. Эти песни абсолютно разные. Инструментальный элемент присутствует, может быть, может быть нет. Может быть раньше, может быть позже. И так далее. Я не считаю, что это такая коварная история, потому что с тех пор прошли годы, и что произошло с тех пор в области похожести тех или иных произведений… Я думаю, что «Лаванда» представляет собой детский лепет по поводу похожести этой «Цыганочки», этих трех аккордов: «Пара-пти-ра, пара-пти, тра-ра-пти, ра-ра-пти» (Поет) Был один такой деятель культуры (тоже не хочу называть), и он говорит: «А ты в курсе, что так впервые руки сделала моя жена на сцене»? Я говорю: «Как это? Впервые где? В России?» − «Нет. Во всём мире. Она впервые подняла руки. Это её жест». Поэтому история с «Лавандой»… Дело в том, что любой вариант принижения других и подъем себя – это абсолютно нормальная история. Человек, который говорит: «А вот «Лаванда», смотрите, это вступление на что-то похоже», этим себя сам поднимает. − «Это херня, что кто-то сочинил. Вот я, смотрите». Ну, похоже. Покажи мне свою песню, я тебе скажу, на что твоя песня похожа.
Евгений Додолев
- Вообще, как к идеям заимствования относиться? Учитывая, что Матецкий еще вице-президент РАО… Я этих вещей, честно говорю, не понимаю. Допустим, дело жизни того же Градского - «Мастер и Маргарита» - состоит, как мне кажется, из прямых цитат. Тем не менее это композиторская работа. Какое к этому отношение не у чиновника, вице-президента, а у креативного человека, у композитора? В каких объемах не законодательно, а понятийно можно заимствовать? Какого размера могут быть цитаты? Как, вообще, это выглядит в глазах коллег? Публика-то воспринимает конечный продукт, не заморачиваясь о его составных, как правило.
Владимир Матецкий
- Как коллеги выглядят, я уже сказал. Основная политика коллег (и это абсолютно естественная история) − принизить окружающих и поднять себя. Так устроен шоу-бизнес, причем, он устроен так во всём мире. Это нормальное явление. На это нельзя обижаться: «А у тебя песня похожа». И так далее.
Евгений Додолев
- Задело его. Забыли уже, проехали.
Владимир Матецкий
- Нет. Это не про меня. Дело в том, что я это слышу столько, сколько лет песне. Она восемьдесят пятого года. Это сколько ж ей лет? Тридцать.
Евгений Додолев
- Кстати, тридцать лет в этом году – юбилей.
Владимир Матецкий
- Кстати, юбилей. Да, тридцать лет я это слышу, поэтому для меня это разговор не новый. Это очень тонкая тема, по поводу того, что (часть вторая) ты говоришь. Дело в том, что сегодняшнее популярное искусство нарочито компилятивно. Оно не просто компилятивно, оно нарочито компилятивно, потому что это постмодернистская эстетика, когда уже всё сказано, всё было. − «Рабинович, возьмите «До». − «До». − «Плагиат». (Смеются) Это всё было. Покажите мне любую вещь, и я скажу, на что это похоже. Эти часы, этот штатив, и так далее. Другое дело, что художник, когда есть художник, прикасаясь к чему-то, собирает некую вещь, которая даже если состоит из кусков, которые просматриваются, становится оригинальным произведением.
Евгений Додолев
- Это то, что я хотел услышать. Это ответ.
Владимир Матецкий
- Это ответ. Дальше – состояние, траектория движения этого художника. Я – Владик Монро-Мамышев. Я беру фотографии, я их раскрашиваю. Это чужие люди, чужие фотографии. Одна история. Я наряжаюсь в тех-то политических деятелей и фотографируюсь. Он художник (к сожалению, ушедший из жизни), это его взгляд на искусство. Я нахожусь в поп-культуре сегодня.
Евгений Додолев
- Ты реально считаешь, что это творчество, не профанация?
Владимир Матецкий
- А где эта грань? Он художник.
Евгений Додолев
- Энди Уорхол – это грань?
Владимир Матецкий
- Энди Уорхол − далеко не грань сегодня, кстати, гениально сказавший, что в XXI веке человек будет популярен только пятнадцать минут. Эти пятнадцать минут давят на любого из этих художников. Человек готов идти на что угодно ради этих пятнадцати минут. А в следующем веке это будет три минуты.
Олег Дружбинский
- А потом тридцать секунд.
Владимир Матецкий
- А потом тридцать секунд. А потом, когда всё уже сказано, а мы сейчас подходим к этому... Почитайте Уэльбека и так далее. Это всё на эту же тему. Это очень интересная штука. Поп-культура (культура, в которой я нахожусь волей-неволей) действительно имеет свои законы. Есть законная часть. Я соавтор песни Полины Гагариной, которая звучала в этом году на «Евровидении», и, к сожалению, не заняла первое место, но, мне кажется, заняла достойное место. Эти песни рассматривались под микроскопом. Мы, авторы (работала международная команда) понимали, что, наверняка, будет какой-то скандал. Как только песня достигает каких-то вершин, «Смотрите, эта интонация: «We are the world people», похожа на классику: «па-па, па-па, ля-си, ля-си». Это похоже на классику!» Конечно, похоже на какую-то классику.
Олег Дружбинский
- Как известно, нот всего семь.
Владимир Матецкий
- Скандала не было, потому что не нашлось такого в этот раз, но мы были готовы к этому скандалу. Любая песня, достигающая какого-то размера, подвергается атаке сегодня.
Евгений Додолев
- Хорошо, а если мы возьмем «One way ticket» и «Синий иней»?
Владимир Матецкий
- Эта песня когда сочинена?
Евгений Додолев
- Она была сочинена Раймондом Паулсом всё-таки, или это была кража?
Владимир Матецкий
- Я не знаю историю, но мне кажется, что…
Евгений Додолев
- Это же две абсолютно идентичных песни, если мы не берем просто текст.
Владимир Матецкий
- А как идет у Паулса в титрах? «Синий иней»? Идет музыка Паулса?
Евгений Додолев
- Да.
Владимир Матецкий
- Это точно?
Евгений Додолев
- Сейчас я уже не возьмусь. Я сейчас «гуглить» не готов.
Владимир Матецкий
- Я не думаю, что это так, потому что тут явная копия этой песни.
Евгений Додолев
- В советское время с этим было очень просто, потому что не было возможности слушать зарубежную музыку, кроме тех небольших доз, которые нам выдавало Гостелерадио. Вопросы заимствования тогда решались гораздо проще, чем сейчас. Сейчас мы через сети и, вообще, через массу терминалов всегда можем найти оригинал.
Владимир Матецкий
- Я могу рассказать одну такую историю. Я думаю, что мы можем называть здесь какие-то медийные ресурсы, проблем нет? Я довольно долго вел большую музыкальную программу на «Серебряном дожде». Сейчас я веду музыкальную программу на «Маяке». Когда я работал на «Серебряном дожде», я был частью «Серебряного дождя». Вы знаете, есть такое мероприятие «Калоша»? В «Калоше» всегда был раздел «Плагиат», и он вызывал очень большой интерес в начале работы «Калоши». К последним «Калошам» эта рубрика была просто убрана, потому что никому это не было интересно. Так изменилось всё в этом мире. Просто неинтересно. Люди говорят: «Смотри, кусок похож здесь!»
Евгений Додолев
- Смена парадигмы.
Владимир Матецкий
- Абсолютно правильно. Смена парадигмы. Похож, а дальше что?
Олег Дружбинский
- Всем стало наплевать просто на это?
Владимир Матецкий
- Изменилась жизнь. Мы живем в период большой-большой революционной смены всего, взаимоотношения между людьми. Я думаю, это не стоит даже обсуждать. Я думаю, вы со мной согласны. Отходят определенные поведенческие установки. У меня недавно был эпизод, когда восемнадцатилетняя девочка излагала свои жизненные позиции. Она их излагала вполне внятно, что надо людей кидать, швырять, заниматься собой, что такие понятия, как совесть, их вообще не существует, это полная фигня, пришедшая откуда-то.
Евгений Додолев
- Это кульминация либерального проекта? Откуда это?
Владимир Матецкий
- Я не знаю. Это я не знаю, но твоя реплика очень существенна, потому что мы сейчас, видя всё, что происходит, приходим к этому каждый с разной стороны, но выясняется, что мы все приходим к этому.
Евгений Додолев
- У девочки это ведь вряд ли из интернета откуда-то?
Владимир Матецкий
- Из жизни, я думаю, у девочки.
Евгений Додолев
- Значит из семьи.
Владимир Матецкий
- Отовсюду. От подруг, от семьи. Девочка, которая видит, что проезжает машина дорогая. Откуда эта машина у человека? Он честно работал? Ясное дело, что нет. Или барышня в ней сидит. Помнишь, знаменитый на эту тему глагол, что она сделала? Это же тоже. Дураков-то больше нет.
Евгений Додолев
- А ты со своими детьми этим занимаешься? То, что называется «скрепами» и «моральной нравственностью»?
Владимир Матецкий
- Во-первых, я живу достаточно (тоже опять будет некрасиво) скромной правильной жизнью.
Евгений Додолев
- А почему же это некрасиво?
Владимир Матецкий
- Это некрасиво в этой системе координат, и ты это прекрасно знаешь.
Евгений Додолев
- Будем менять систему координат.
Олег Дружбинский
- Ого-го, вот так заявление от Додолева. Я бы поостерегся.
Владимир Матецкий
- На самом деле, это очень серьезные вещи. Конечно, дети подсасывают многие, как говорится, законы из жизни. Они всё это видят. С этим пытаются бороться за границей. Например, в английских школах детям не дают ходить в своей одежде, там существует форма. Разумеется, любое действие всех вопросов не решает, но есть действия в этом направлении. У нас таких действий не наблюдается. У нас другие установки в обществе. Сейчас мы подошли к тому, что надо с этим что-то делать, если мы пришли к такой теме разговора. Я не знаю, когда люди всё это видят, так сказать, «на улице», как это всё выглядит.
Евгений Додолев
- Матецкий своими детьми доволен в смысле их духа и их каких-то нравственных качеств? Я сейчас не говорю про какую-то физическую форму, про какие-то успехи или не успехи в учебе-работе. Люди-то они хорошие?
Владимир Матецкий
- Хорошие. Они хорошие люди.
Евгений Додолев
- А можно поподробней про этих людей?
Владимир Матецкий
- У меня двое детей. Дочка у меня работает. Она закончила МГИМО, факультет международного права. Она замужем. Хорошие ребята. Оба работают. Ей двадцать восемь лет − это возраст. Сыну будет пятнадцать лет скоро. Он учится в школе, занимается музыкой.
Евгений Додолев
- Зовут его как?
Владимир Матецкий
- Его зовут Лёня.
Евгений Додолев
- То есть почти в честь дедушки. Не Леонард всё-таки?
Владимир Матецкий
- Хороший, классный вопрос. Браво! Наверное, можно было бы предположить, что можно было назвать и Леонард - такое странное имя было у моего отца, абсолютно необычное. Нет, его зовут Леонид, Лёня. Очень хороший парень. Он учится в школе. Разумеется, все искушения подростка присутствуют, то бишь «iPad», игры и так далее. Как без этого? Я, вообще, на эту тему как-то общался с Андроном Кончаловским, и он сказал, что строго ограничивает ребенка, не давая ему гаджеты. Мы этого не делаем, мне кажется, что это имеет какую-то сбалансированность.
Евгений Додолев
- Хорошо. А у Леонида Владимировича слух-голос есть? Тяга к шоу-бизнесу? Будет он у нас зажигать, как папа?
Владимир Матецкий
- Вряд ли будет. Так же, как все остальные дети. Эта тяга, которая была у меня, отсутствует сегодня. Я её не вижу даже у тех, кто пришел на какие-то «Голоса» и так далее. Это люди не с тягой пришли в основном, хотя попадаются те, кто пришел, что называется, по зову сердца. Очень многие приходят по зову бумажника, и, кстати, они приходят не по правильному адресу. На эту тему существует очень интересный блог. Есть такой американец – Лефсетз. У него есть блог «Lefsetz Letter», где он как раз глубоко и очень серьезно анализирует процессы, которые происходят в шоу-бизнесе и вокруг него. Лефсетз пишет (это не я говорю): «Сегодня талантливый человек идти в музыку не должен. Талантливый человек, даже если у него музыкальный гипер-талант, должен идти минимум в инвестиционные банкиры, а потом, заработав денег в этой реальной на сегодняшний момент плоскости, должен заниматься в свое удовольствие игрой на гитарах, собиранием музыкальных инструментов, игрой на барабанах, сочинением песен и так далее». В этом есть элемент ёрничества, разумеется. Это эпатаж чистой воды.
Олег Дружбинский
- Как служить Богу и маммоне? Известный вопрос. Если ты инвест-банкир, то уже вряд ли будешь хорошим музыкантом.
Владимир Матецкий
- С трудом это получается, да. Выясняется, что очень хочется иметь деньги сегодня и молодым, и взрослым. То, как повернулся этот мир, как эта девочка его анализирует, выяснилось, что в словах этой девочки очень много рационального. За что бы ты ни схватился, через две секунды это приходит в точку под названием «деньги». Не я это придумал, я это констатирую, и вы со мной согласитесь.
Олег Дружбинский
- Да, совершенно верно. Выращено поколение потребителей, которые больше всего любят в себя всё засовывать и быть поближе к корыту. Это результат...
Владимир Матецкий
- Такое было всегда в истории человечества. Были (перебил, прошу прощения) те или иные конструкции, и мы сейчас видим битву по поводу этого, по поводу этих конструкций: нужны ли таковые конструкции или не нужны?
Евгений Додолев
- А Матецкий как считает? Нужны? Мнение есть у Владимира Леонардовича?
Владимир Матецкий
- Прозвенел камертон – «Тон-н-н».
Олег Дружбинский
- Можно было еще «запикать» текст. Если бы у нас был именно этот формат, то мы бы много могли «запикивать», потому что очень часто хочется сказать что-нибудь честное, но понимаешь, что в формате радиостанции это не очень корректно говорить.
Владимир Матецкий
- Не-не. У меня нет никаких комплексов по этому поводу. У меня есть, конечно, по этому поводу соображения. Просто формат нашего разговора подразумевает некоторую поверхностность общения. Мы не собираемся глубоко беседовать на какие-то темы.
Евгений Додолев
- Как он нас, Олег, просто взял и поставил на второе.
Олег Дружбинский
- А мы-то глубоко беседовали! Со смыслом.
Евгений Додолев
- Мы с лопатами здесь, собрались копать.
Владимир Матецкий
- Нет. У вас не лопаты, у вас не лопаты. Мы очень мило и хорошо говорим. У вас ложечки, совочки.
Евгений Додолев
- Ложечками не накопаешь много.
Владимир Матецкий
- Именно так. Любой глубокий разговор подразумевает другой формат. И вообще, в принципе…
Олег Дружбинский
- Кстати, да. Я хотел напомнить, что наш эфир уже подходит к концу, нам осталось буквально несколько слов и попрощаться. Я хотел сказать нашим радиослушателям, что у нас сейчас пойдет большой блок песен Владимира Матецкого. Это будет очень хорошо. И Полину Гагарину мы вспоминали (будет «Million voices»), и «Машину времени», и много других разных композиций, песен, которые Вы написали. А сейчас Вас (Вы очень хорошее слово сказали), что «торкает»? Меня что-то «торкает», и я это делаю. Что-то сейчас «торкает»?
Владимир Матецкий
- Дело в том, что я занимаюсь музыкой профессионально, со всеми плюсами и минусами этой истории. Для меня это частично (я надеюсь, что у меня это остается, я за этим внимательно слежу) элемент удовольствия, частично элемент работы. Счастлив тот, у кого это совпадает. Вы всё это знаете, конечно же.
Олег Дружбинский
- «Люби свое дело и не будешь работать ни одной минуты».
Владимир Матецкий
- Да, да. Я обожаю эти все присказки. Я их все хорошо знаю. Есть ли элемент принуждения в том, что я делаю? Порой – есть. Но я не занимаюсь ерундой, честно вам скажу. Сочинением гимна насосного завода имени Калинина города Ярославля – я этим не занимаюсь.
Олег Дружбинский
- А предлагают?
Владимир Матецкий
- Этим занимаются мои очень серьезные коллеги, и я их не осуждаю. Нельзя осуждать людей за это. У каждого своя траектория жизни, своё здоровье, своя семья, свои обстоятельства. Вот как это выглядит. Мне очень везет в этом плане. Я делаю что-то на заказ, но я делаю это не против себя, я не иду против себя.
Евгений Додолев
- У нас минута буквально осталась. Прозвучало ключевое слово «семья», а в начале был обещан эксклюзив про дедушку, бабушку, родителей. Ничего! Увел нас совершенно в какие-то другие степи. Коротко дайте эксклюзива.
Олег Дружбинский
- Увел в «дерби».
Евгений Додолев
- Дайте, дайте эксклюзива.
Владимир Матецкий
- Я не собираюсь давать какой-то гипер эксклюзив, но немножечко могу сказать. Дело в том, что когда проживаешь уже какой-то кусок жизни (у меня всё-таки возраст не детский), то многие вещи понимаешь с точки зрения «откуда что берется». Действительно, какие-то вещи пришли от мамы, от папы, от дедушки, от бабушки. Я это всё понимаю. У меня это очень-очень интересно сложилось. С одной стороны, мы сегодня, Жень, с тобой вспоминали город Калинин, Тверь. Моя бабушка, мама моей мамы, была как раз из Тверской области, и я в детстве ездил к ней на лето. Меня отвозили к бабушке на лето. Это очень маленький город, называется Кашин, Тверской области (Калининской области тогда). Эти месяца, которые там проводил, я не понимал, что это такое. Недавно меня туда потянуло. Я там не был с шестидесятых годов, пятьдесят лет. Во-первых, этот невероятный синдром маленьких деревьев, маленьких домиков, всего маленького и так далее. Я хотел кого-то найти – я никого не нашел. Нет уже этого дома, где я жил у бабушки, но эта составляющая потом сказалась. Может быть, это человеческое ощущение, земельное какое-то, это природное ощущение пришло оттуда. Если бы меня туда не возили, наверное, этого бы не было. Так же можно сказать про любого другого члена моей семьи. Что-то приходит, и потом ты это понимаешь. А как это складывается, в какую мозаику, и какой подвергается уже потом обработке…
Евгений Додолев
- У тебя в родословной были люди, условно говоря, из «шоу-бизнеса»?
Владимир Матецкий
- Да. Музыкальные были. Конечно. Это всё проявляется.
Евгений Додолев
- Кто?
Владимир Матецкий
- По линии отца. Я что хочу сказать? Мне просто хочется сказать пару слов в конце нашего разговора. Дело в том, что мы затронули сегодня очень серьезную тему, которой касаются все. Это тема – как будут жить люди, как будет жить человечество? Будет ли оно иметь какую-то структуру, которая ограничивает его желания, ограничивает порой его «сомнительные» желания? Либо это будет идти по пути бесконечного «пробования» границ, раздвижения этих границ? Это очень интересно. Это серьезнейший разговор. Мы этого никогда не узнаем, потому что это будет всё развиваться через какое-то время, но мы подошли к этой черте, и это видно во всём.
Евгений Додолев
- Невесело звучит, мне кажется.
Олег Дружбинский
- Хочется что-то хорошее сказать.
Владимир Матецкий
- Хорошее – слушаем песни Владимира Матецкого.
Евгений Додолев
- Мы с тобой говорили про… Начал ты про «Машину времени», про книжку. Я тебе сейчас подарю книгу «Машины времени». Я еще должен сказать, что немногие знают, что Матецкий еще и прекрасно пишет, что он пишет гораздо лучше журналистов.
Олег Дружбинский
- Чем говорит.
Евгений Додолев
- Сейчас просто все услышали, как он говорит. А пишет он очень легко, очень остроумно. Я хочу сейчас воспользоваться этой ситуацией и выбить с него обещание, что он напишет на эту книгу рецензию.
Владимир Матецкий
- Про «Машину времени»? Конечно, Женечка.
Евгений Додолев
- Пусть хоть один-два абзац. Пусть не завтра, не послезавтра, не в этом году, но когда-нибудь я прочитаю рецензию от Матецкого на книгу «Времени Машины», которую просто сейчас тебе и вручу.
Олег Дружбинский
- Супер!
Владимир Матецкий
- Я хочу сказать слушателям, что мне очень приятна возможность встретиться с вами, встретиться со своими друзьями. Мы с Женей Додолевым давным-давно знакомы. Я к нему отношусь с огромной человеческой симпатией.
Евгений Додолев
- Опять я покраснел…
Владимир Матецкий
- Нет-нет, Жень, я хочу это сказать, я объясню почему. Дело в том, что (опять, наверное, это будет немножко такое сомнительное) я никогда не использовал (и ты подтвердишь это) людей. Я не любил людей использовать.
Евгений Додолев
- Это правда. Это удивительное качество.
Владимир Матецкий
- Это очень тонкая тема. Это не совсем правильно, когда человек находится в шоу-бизнесе и так себя ведет, но зато дорогого стоит человеческая симпатия. Это очень тонкая тема. Всё-таки эта девочка, которую мы упомянули, была неправа. Остаются человеческие вещи. Да, они стираются. Да, суета, быт, погоня за деньгами - от этого некуда деться нам всем, но человеческое остается и должно оставаться. А как это всё будет организовано, чтобы оно оставалось, - это уже загадка.
Олег Дружбинский
- Какая загадка? Мне, например, совершенно понятен ответ. Такие люди, как Вы, которые пишут прекрасную музыку, вы намываете на обычных пользователей культурный слой. У кого-то он больше, у кого-то меньше. Благодаря этому культурному слою, может, люди и становятся человечней? Это моё, естественно, предположение.
Владимир Матецкий
- Хотелось бы, чтобы это было так.
Олег Дружбинский
- Женечка, скажи ты своё слово.
Евгений Додолев
- Я хочу сказать, что мы ведь начали разговор про Матецкого, как гуру стиля, а он нам показал, что он гуру разговора, потому что увел нас от всех тех тем, в которых чувствовал себя не комфортно, туда, куда захотел. Я просто аплодирую. Аплодирую не только композитору Матецкому, а человеческому феномену под именем Владимир Леонардович Матецкий.
Олег Дружбинский
- Спасибо большое! Друзья, с вами было радио «МедиаМетрикс» и новая программа «Мимонот» с Евгением Додолевым и Олегом Дружбинским. В гостях у нас сегодня был знаменитый композитор Владимир Матецкий. Спасибо Вам большое, Владимир Леонардович!
Владимир Матецкий
- Спасибо вам. Приглашайте еще.
Олег Дружбинский
- Обязательно, обязательно. Очень интересный был разговор.
Владимир Матецкий
- Спасибо!
Олег Дружбинский
- Всего доброго Вам!
