Градский поет о своем и о нашем

Помнится, после одного из концертов Александра Градского — того, знаменитого, в трех отделениях, с несколькими оркестрами, в несуществующем ныне зале «Россия», — я написал: целый час оперных арий в исполнении Александра Борисовича — замечательно, но, по-моему, главное наступило тогда, когда певец взял в руки гитару, остался на сцене один, и зазвучали его авторские песни — про нас с вами, про Россию-матушку, которая умудряется, меняясь неузнаваемо, не меняться ни на йоту, век от века класть мир на лопатки — и исправно ложиться на собственные, под своих временщиков.

И вот мечта сбылась — Градский на нынешнем концерте, состоявшемся в Московской филармонии, полтора часа пел только собственные песни. Нет, я бы, разумеется, с уважением послушал и оперные арии, тем более что тенор у народного артиста России, судя по его вокализам, звучит о-го-го. Но нынче и сам Градский почему-то решил обойтись без академизма. Возможно, опыт общения с молодежью в последние два года на популярном проекте «Голос» подсказал ему, что темп нынешней жизни тяжело сочетается с концертами-монстрами, и арии ему лучше попеть где-нибудь в другом месте и в другое время.

Впрочем, арии все же были. Ну, не оперные, а скорее из мюзиклов, вкупе с западной и русской эстрадой, романсами — это выступали подопечные Александра Борисовича по тому самому «Голосу». Автору этих строк особенно приятно было вновь встретиться с победителем 2013 года, обаятельным Сергеем Волчковым, которого не зря называют реинкарнацией незабываемого Муслима Магомаева, с ни на кого не похожей, суперутонченной вокалисткой и актрисой Полиной Конкиной, для которой сочинители тех же мюзиклов, по-моему, должны бы наперебой писать пронзительно-трагические роли (может, уже и пишут)...

Но вот второе отделение, соло Градского. Все бюджетно — либо под синтезатор, либо просто под гитару. Никакого пафоса — если не считать, конечно, пафосного тенора Александра Борисовича, который и в гитарных песнях не спрячешь. Впрочем, в том особый шик — когда иронические тексты вроде: «Толерантны мы, что твой Талейран, / То ли ранить никого не хотим... / Подлецу не говорим, что подлец, / Дураку не говорим, что дурак» — впечатываются в уши с энергией и подачей габтовского Хозе или Германа.

«Мы думали — всех нефтью заср...м, а газом врагов зап...рдим», — чеканит под романтический вальсовый аккомпанемент наш дон Хозе, и это сочетание несочетаемого, с моей точки зрения, не слабее, чем шевчуковский надрыв «Когда кончится нефть». Кстати, в одной из вещей упоминается и сам Юрий Юлианович: «Не Андерса да Болена, / А Шевчука с Бутусовым / С базара понесут». Оказывается, не так уж далеки современные русские рокеры от Николая Алексеевича Некрасова. Равно как от Галича и других печальников русского народа.

Притом удивительно: за Градским, в отличие от того же Шевчука или Макаревича, не идет слава политического певца. Его посты не разносит сумасшедшими тиражами либеральный «Фейсбук», его нравоучения не заполняют блоги фрондирующей радиостанции. Может быть, потому что в них не употребляются слова «президент» и всем известные фамилии? Ну и пусть — как в том старом анекдоте про советского диссидента, раздававшего на Красной площади чистые листки: «И так же все понятно».

Градским, возможно, не заслушиваются сегодняшние хипстеры. Но на его концерты ходит обыкновенная публика — и взрывается аплодисментами, слыша: «В России последние сто лет / Никто уж ни с кем не спорит, / Вот слово сказал — поносят, / Косою махнут и скосят. / Чуть высунул голову — сносят, / Не плача по волосам».

Конечно, была в программе и чистая шутка (песня про птицеферму и птицу Феникс), и чистая лирика (бернсовские строки «В полях под снегом и дождем»). Звучали песни и 1972-го, и 1986-го, и 2014 годов. Причем в совсем новых вещах — совершенно та же горько-ироническая интонация, что и 40 лет назад: «...Невпроворот силы и злобы на всех... Враг уже найден, рот до ушей, режь его, жги до упаду...» И голос Градского так же страстен на верхних нотах, как тогда. Можно упрекать артиста за то, что эксплуатирует найденное. А может, упрекнуть самих себя за то, что не меняем страну, в которой, как и 40 лет назад, «...надобно жить осторожно / И не рисковать острожно. / Поскольку любого можно... / Законно любого можно / Лишить и свободы и рая. / По-тихому — это можно... / По-быстрому — тоже можно... / Украсть — ну конечно, можно! / И лгать себе — в общем, можно, / Как пешкой, собой играя...»

Возможно, к осени, когда Градскому грянет 65, он напомнит и о других главах своего творчества — споет советскую классику, «Как молоды мы были» Пахмутовой, ту же оперу. Но сегодня мы от Александра, по-моему, услышали главное — песенное слово правды. Пусть политкорректной, никого поименно не затрагивающей. Но — правды. А насчет подробностей — «всем же ясно».