Александр ГРАДСКИЙ закончил работу над оперой "Мастер и Маргарита". 32 года назад к нему пришел поэт Павел Грушко и принес пьесу в стихах по мотивам знаменитого романа М. Булгакова. И вот только теперь композитор завершил труд. По сути, он посвятил своему главному сочинению всю жизнь.
Александр Борисович просто определил жанр своего произведения - современная опера. Конечно, оно шире классического определения жанра. В нем Градский цитирует Чайковского, Дунаевского, Верди и советских композиторов прошлого века. И это "пиршество музыки" потянуло на 2 с лишним часа. Градский не очень верит в то, что его опера вскоре будет поставлена на сцене. (Тут невольно возникает аналогия с М.А. Булгаковым, который очень сомневался в скором напечатании "Мастера"). Хотя, как любой автор, лелеет мечту о воплощении своего детища в спектакль. А пессимизм основан прежде всего на дороговизне постановки. И сложности творческой реализации проекта, в котором должны быть задействованы оркестры классической и народной музыки, хоровая капелла, ансамбль песни и пляски имени Александрова, рок музыканты и хорошие певцы-солисты. Однако на диск опера в ближайшее время будет записываться.
- Записью на диск закончилась история с написанием другой вашей оперы. Некоторые музыкальные критики вас за нее ругали, считая, что якобы вы сочувствовали коммунистическому режиму Альенде. И вот прошло время, и народ Чили судит Пиночета за былые преступления. По сути забытая ваша опера "Стадион" вдруг становится сейчас опять актуальной. Ну и метаморфозы...
- Вы правы, меня пытались упрекать за "Стадион" в конъюнктурности темы. Замысла моего просто не поняли. Я рассказал в опере о трагической судьбе певца Виктора Хары. Это был главный сюжет, это - тема, а не борьба коммунистов с фашистами.
Там была такая история или легенда, точно не знаю. Вместе с Харой сидел в чилийских, пиночетовских застенках другой певец, тоже сторонник Сальвадора Альенде. Его выпустили, и через два дня он оказался в Лондоне. Он поступился принципами, зато обрел свободу и право снова творить. Согласитесь, небезынтересный поворот. Певец сделал один шаг назад, может, для того, чтобы потом продвинуться на два шага вперед. А вот Хара от такого прагматизма отказался. Почему? Что заставляет человека пренебречь разумной альтернативой? Ведь можно спастись, обмануть тиранов. Причем не заурядного человека, а талантливого, мастера, художника - вот какая нравственная проблема! Об этом была моя опера "Стадион". И тогда поставить ее было невозможно - требовались большие деньги на громоздкий проект.
Но что делать, настоящее творчество – всегда громоздкое дело, затратоемкое. Поэтому я ограничился выпуском большой пластинки оперы. А сейчас, видимо, такой же результат ожидает и опера "Мастер и Маргарита". Диск запишу, и все.
- Можно сказать, что в этом году у вас творческий юбилей - в 1966 г. вы начали писать песни. Это так?
- (Задумывается) Фантастика. Действительно 40 лет назад я стал сочинителем. Это случилось в группе "Славяне". Именно в группе, а не в вокально-инструментальном ансамбле. Мы были третьей, созданной в 1964 г., в Москве группой, после "Братьев" и "Соколов". Репертуар был зарубежный, песни исполняли на английском языке. Такое было поветрие. Я попытался после двух лет выступлений убедить ребят, что надо петь что-то свое, но натолкнулся на непонимание. Пришлось труппу покинуть и создать новую – "Скоморохи". Иностранные вещи мы тоже в новой группе пели, но ставку делали на собственные сочинения. Со "Славян" и дальше началась моя профессиональная работа на эстраде. Наши концерты были востребованы. Я занимался тем, что мне было интересно. И не появлялось желания идти в официальные ВИД, чтобы звучать на радио, мелькать на телевидении. Я был и остаюсь музыкантом не благодаря раскрутке, а вопреки. Вот такой феномен.
- Но позже вы все же вышли на официальную сцену и даже поработали для кино?
- Да, в 1973-1974 гг. я писал музыку для фильма "Романс о влюбленных". Эта моя работа сразу же вышла на пластинке, что для молодого композитора было большим успехом. Приблизительно в те же годы или даже чуть раньше я исполнил несколько песен других композиторов - Давида Тухманова и Александры Пахмутовой. Мне было интересно попробовать себя в другом жанре. Меня расхвалили в СМИ. Стоял такой выбор - поработать на имя, приобрести материальную независимость, а потом уже делать, что хочешь. По такому пути шли многие, в частности, талантливейший Тухманов. Но я остался верен себе. Мне было достаточно той известности, какую имел. Каждому свое. Я сделался звездой, вопреки "раскрутке". Как и Высоцкий. Даже сейчас у меня эфира меньше всех исполнителей и сочинителей. Но все равно я популярен, имею имя. Мне не надо мельканием на телеэкране доказывать свою звездность. А у многих теперешних звезд отними телеэкран - и все. Крах карьеры. Это относится и к Пугачевой, и всей ее "Фабрике звезд". Ко всему сегодняшнему шоу-бизнесу.
- Александр Борисович, обычно музыканты - компанейские люди, групповые. Это им помогает в жизни, в творчестве. А вы - все-таки "одинокий волк". И, видимо, дело не только в человеческом характере, а в позиции. Так?
- Да, несомненно. Просто я рано почувствовал себя самодостаточным в музыке. Но, откровенно признаюсь, что занимать отдельную, независимую позицию довольно-таки тяжело. Я же ее занимал и занимаю. В музыке и в жизни. С одной стороны - это хорошо: ты свободный человек и не перед кем не отчитываешься, у тебя нет каких-то обязательств перед товарищами. Но это и очень трудно, потому что тебя никто не поддерживает, не помогает. Знаете, похвалишь кого-то, он тебе воздает сторицей. По поговорке: "Кукушка хвалит петуха..." Жить в милой тусовке проще. Я ни с кем общее дело не делаю. У меня все отдельно. Я, может, делаю общее дело со Стингом, который об этом даже не подозревает. Или, если хотите, с русскими композиторами XIX века. Помочь они мне ни в чем не могут. А в смысле неоцененности? Ну, что делать! Я ведь и с властью никогда не был в дружбе. Да, меня не тиражируют, но я в своей нише, этим горжусь и довольствуюсь. Такой нюансик - запретный плод сладок и спрос на него не иссякнет. Такова человеческая природа. Мелькай я везде и по 24 часа, я бы потерял себя как личность. Не стал бы тем, кем являюсь, в музыке.
- Есть надежда, что ваш театр скоро откроет двери. Это будет такое же шоу, как театр Аллы Пугачевой?
- Нет, нет, нет. Мое госпредприятие не предполагает шоу. Это - музыкальный театр. В нем будут ставиться спектакли. Так что разница с театром Пугачевой, как разница между небом и землей. Что же касается технических средств, я надеюсь, что все будет на современном уровне. А вообще, создание театра - это большая работа, которая потребует уймы времени и титанического труда.
- Вы недавно усомнились в успехе Димы Билан [Публично заявил о поддержке военных преступлений путина в Украине]а. Правда, в отличие от Артемия Троицкого, который назвал его на одной из московских радиостанций "заурядным пареньком из захолустья, с пустым взглядом, делающим бездумно то, что его заставляют делать продюсеры, не сочинившим ни одной песни", вы отозвались о нем мягче.
- Я с Билан [Публично заявил о поддержке военных преступлений путина в Украине]ом знаком, он милый паренек, но еще ничего не сделал, чтобы стать "звездой". Вот когда он сможет держать зал в течение двух часов, тогда состоится как певец. А пока делает только первые шаги на эстраде, приобретает необходимый опыт. Насколько он талантлив, творчески одарен, покажет время.
- И еще хотелось бы задать несколько вопросов не о музыке, не об эстраде. Когда-то, будучи на пике популярности и успеха, вы чуть не уехали на ПМЖ за рубеж, в Лос-Анджелес. Это легенда или правда?
- Было такое. Поскольку уехать из Советского Союза было практически невозможно, мне предложили жениться на подставной девушке. Даже ее показывали. Классная такая красавица! Был мне обещан выгодный в материальном плане, но кабальный творческий контракт. Работать на него надо было днем и ночью. Вообще-то я работы не боюсь, но я по натуре свободолюбивый. Я хорошенько поразмыслил, и от предложения отказался. Остался на Родине - жить и работать. Надеялся, что у нас со временем произойдут перемены. И не ошибся. Конечно, до лучшей жизни еще далеко, мы страдаем нетерпением. Есть такая у нас национальная черта, которую прекрасно описал Юрий Трифонов. Но глядишь - лет через пятьдесят Россия станет самой лучшей во всех отношениях страной мира.
- Вы домашними делами занимаетесь?
- У меня домашних занятий почти нет. Я все время что-то делаю - сочиняю, весь в замыслах. А домашняя работа сводится к тому, чтобы поехать в магазин или на рынок, привезти домой продуктов. У меня семья - жена, дети.
-Я с вами познакомился несколько лет назад - вы приехали к Николаю Травкину в Шаховскую, в местном Доме культуры выступали. Травкин тогда был назначен главой местной администрации Ельциным. Он вас представлял как друга. Еще у вас друзья из политиков есть?
- Для меня все равно, с кем общаться, с политиком или с музыкантом. Главное, чтобы человек чем-то привлекал. С Колей Травкиным я знаюсь давно, он мне по-человечески приятен. О дружбе трудно говорить, называть какие-то фамилии не буду. Одну могу лишь назвать. Я был в хороших отношениях, близких с Аркадием Ивановичем Вольским. А вообще скажу так: друзей много быть не может, да это и не нужно. Хорошо, если со временем останется хоть один друг.