Александр Градский:
«Не дай бог найти смысл жизни...»

...В суете эстрадных тусовочных будней как-то забываешь, что рядом с муравейником бездарностей живет в Москве простой гений по фамилии Градский. Вряд ли в России — да, пожалуй, и на всей планете — найдется другой такой уникум, который легко расправляется с оперной классикой, поет в Большом театре и одновременно считается дедушкой рок-н-ролла, сочиняет неповторимые песни и стихи, рок-оперы, мюзиклы, балеты и музыку к мультфильмам.

— Александр, в чем для вас сейчас заключается смысл жизни?

— А он всегда один и тот же. Смысл жизни — в том, чтобы находиться в постоянном поиске смысла жизни. И не дай бог его найти. Движение — все, конечная цель — ничто.

— Я с удовольствием прочел бы ваши мемуары...

— Вряд ли доставлю вам такое удовольствие. У меня очень хорошая память, так что мемуары мои вряд ли были бы такими комплиментарными, как, например, у Макара (Андрея Макаревича. — М. С. ). Лучше уж не вспоминать!

— Поздравляю вас с выходом долгожданного диска «Хрестоматия». Предыдущий альбом вы записали, кажется, в 1991-м?

— Я двенадцать лет не был в студии. То есть заходил туда, чтобы почистить старые концертные записи, но не для того, чтобы сделать новые.

— Что же муза так надолго вас покинула?

— А фиг его знает! Одиннадцать лет я посвятил устройству своего быта, потом принялся за строительство театра.

— Что тогда оказалось сильней лени и подвигло вас на новый диск?

— Летел в Америку. В самолете разговорился с попутчицей. Оказалось, Ирина Волгина — певица, живет в Нью-Йорке. Она попросила написать ей несколько песен. За деньги. Хорошо, давай попробуем! В результате я опять начал сочинять, чего не делал больше десяти лет. Решил написать для Иры какие-то простые вещи, но простые у меня не сочиняются. (Улыбается.) Я показал Ирине то, что получилось, и ей неожиданно понравилось, а сложность не смутила. Почти месяц мне пришлось с ней возиться, чтобы девушка смогла все чисто технически спеть. И после работы с Ирой у меня возникла мысль спеть эти вещи самому.

— Но она же купила у вас песни!

— У нас сразу была договоренность, что другие исполнители их тоже могут петь. Включая автора. Иначе это были бы совершенно другие деньги. В итоге в ее альбом вошли семь моих вещей плюс одна другого композитора, где я сделал аранжировку. А в моем диске «Хрестоматия» — тринадцать вещей. Я благодарен Ире за то, что она заставила меня работать.

— Извините, это не love story?

— Нет. У Иры прекрасная семья, замечательный муж, очаровательная дочка. У нас просто очень хорошие отношения.

— Вы редко появляетесь на телевидении и в то же время на протяжении почти сорока лет собираете полные залы. Как такое возможно?

— На ТВ меня зовут часто, но я не спешу. Это как у Шварца: стоит только зайти в эту контору, как через полгода станешь мерзавцем и сам не заметишь этого. Мне неприятно нынешнее ТВ.

— А на сцену вы по-прежнему выходите с удовольствием?

— Для меня пение — это физиологическое удовольствие. Меня иногда спрашивают: «Чем займетесь, Александр Борисович, когда потеряете голос?» Обычно я отшучиваюсь, но понимаю, что это стало бы для меня трагедией. Хотя можно ведь ставить спектакли, учить молодежь...

— Вот уже тридцать лет вы пишете оперу «Мастер и Маргарита». Финал близится?

— Я должен дописать ее, потому что только я сам смогу спеть главную партию. Но вообще я в ужасе: где мне взять для своей оперы тридцать человек, из которых десять-двенадцать — на главные партии?!

— Александр, как вы относитесь к современной эстрадной музыке, к новым звездам?

— Надоела безголосая эстрада! Из тех, кто считается нынче звездами, будь моя воля, практически никого не допустил бы на сцену. Слава богу, что у меня нет такой власти. Но ситуация ужасная!

— Вы почти прекратили писать киномузыку, а между тем когда-то известность вам принес именно фильм — «Романс о влюбленных» А. Кончаловского...

— Когда-то я был фаном Тарковского. Сейчас он мне не нравится, я перестал считать его картины киноискусством — это интеллектуальные движущиеся картины. Сегодня мне нравится «Матрица». Ведь кино уже давно стало развлечением. Да, была эпоха великого кино: Чаплин, Антониони, Бондарчук... В какой-то момент совпали и уровень кинематографа, и интеллектуальный уровень развития людей, их стремление все больше и больше познавать. Но время изменилось, и то великое кино осталось в прошлом. Ведь сегодня никто не рисует, как Рембрандт. То же самое происходит и с кино.

— Будет ли построен театр Александр Градского, о котором столько говорилось и писалось?

— Я уже не раз говорил: подождите полтора-два года! И каждый раз сроки откладывались. Но теперь деньги наконец дали — примерно двадцать один миллион долларов. А раз так, то все будет супер! Если мы закупим то, что намерены, то это будет просто убийственное здание, фантастическое. С движущимися декорациями, светом, звуком.

— Кто же расщедрился на такие деньги?

— Мэр и правительство Москвы. Это же государственный театр. Спонсорских денег нет. Просто я знаю, чем все это кончается. После того как спонсоры дают деньги, уже никто не хозяин — ни город, ни ты сам.

— Может быть, стоило поступить проще: поставить мюзикл с музыкой Градского, который будет идти каждый день?

— Чтобы люди ходили на спектакль каждый день, он должен быть феноменального уровня. Вот я на «Кошек» в Нью-Йорке раз пять ходил и еще пошел бы. А почему провалился «Норд-Ост»? У него был неплохой уровень, но не для каждого дня. Та же история с русской версией «Чикаго». У меня в театре спектакли будут идти три-четыре раза в месяц, не чаще. Нужно умело поддерживать ажиотажную ситуацию.

— Ваш сын Даниил учится в Лондоне?

— Выучился и сейчас нашел работу в финансовой корпорации в Москве. Те деньги, которые ему там платят, я лично не стал бы ему платить. (Улыбается .)

— Говорят, ваша дочка Маша стремительно превратилась в красавицу...

— Она была шокирована, когда однажды мы вышли в свет, а потом в газетах появились фотографии с подписью: «Александр Градский привел свою новую 16-летнюю подружку». Дочка окончила школу, отучилась полтора года в Лондоне на курсах дизайна и фотографии. Но она не в восторге от Англии. Точней, от отношений, которые там существуют между людьми. Лондон город изумительный, и страна прекрасная, но вот люди там ей непонятны. Теперь Маша продолжает обучение в Москве.

— Спасибо за интервью. И до встречи в Латвии!

Михаил САДЧИКОВ