"Хрестоматия" в "Студио"
Стенограмма презентации диска Александра Градского"Хрестоматия"
в московском клубе "Студио"
16 сентября 2003 г.
|
"Хрестоматия" в "Студио"Стенограмма презентации диска Александра Градского"Хрестоматия" в московском клубе "Студио" 16 сентября 2003 г. |
|
|
|
А. Градский. Буквально два слова. Вы сейчас тут что-то попили. Потом у нас там кое-какое угощение есть. Это специально, чтобы вы чувствовали себя нормально. Вам поесть не дадут, пока вы не послушаете этот ужас, который я написал. Это своеобразное мучение. Если кто-то голоден, придётся потерпеть, вытерпеть это дело, весь музыкальный ужас. Это займёт семьдесят минут, так что если вы хотите в туалет или покурить, сделайте это сейчас. По-моему курить здесь нельзя. А может быть и можно, я хочу узнать у хозяев заведения. Курить можно здесь? Да? Очень хорошо. Ну, тогда уже полдела. В туалет здесь тоже нельзя.
Удобно будет развернуться так, чтобы слушать вот из этих колонок эту музыку. Значит, делалась работа год, чтобы было понятно. Я предваряю сразу любые вопросы, которые могут последовать потом. Два варианта у нас: закончим прослушивание, возьмём по еде, по бутерброду, по рюмке накатим, в том числе и я, а потом вы что-то спросите, если захотите. Второе: если у вас не будет вопросов, как у матросов, значит, мы спокойно порадуемся, разойдёмся, и всё.
Итак, что это такое? Я сам, честно говоря, не очень хорошо представляю, но называется это "Хрестоматия". Выглядит она довольно неплохо. Себестоимость пластинки очень дорогая. Заработать на ней вряд ли удастся. Выйдет она в продажу завтра. Завтра привезут весь тираж сюда и отправят на "Горбушку". Пока моего дилера Игоря Волчкова здесь нет, если он подойдёт, я его вам представлю.
Здесь есть ребята, которые принимали участие в записи. К сожалению Бутмана Игоря нет, у него концерт с его оркестром в Нью-Йорке. Но здесь есть Илья Бенсман, человек, с которым я работал ещё в "Скоморохах". Он занимался компьютерным программированием одной песни и очень неплохо это сделал. Здесь есть Дима Рябцев. Совершенно замечательный музыкант, композитор, который очень много сделал для того, чтобы эта работа вышла. Знаток компьютерной техники. Самый лучший таскальщик - после меня - органов, компьютеров, аппаратуры, клавиатур. Самый лучший - после меня - человек, который может стукнуть молотком по клавиатуре, и она начнёт работать. (Надеюсь, что в ближайшее время нам не придётся этого делать!) Здесь Юра Иванов, с которым мы знакомы и работаем вместе с 72 года. Я хочу, чтобы он руку поднял, чтобы его увидели. Он тоже играет на этой пластинке. Здесь Рита Пушкина, мой соавтор по "Стадиону" и соавтор по многим жизненным вещам. Боюсь сказать, что мы знакомы с 1967 года, с 27 сентября.
М. Пушкина. Октября!
А. Градский. Октября. Вот видишь (с грустью)… Ну ладно, мне хотелось, чтобы мы с тобой были знакомы побольше, на месяц хотя бы… Здесь очень много моих близких друзей. Здесь сидит Слава /…./ (фамилию разобрать не удалось) который строит сейчас мой театр по городским деньгам. Здесь сидит Саша Медведев, здесь сидит Володя /…./ - это мои друзья, которые многое сделали, чтобы я вообще тут остался, в городе Москве (изящно это скажем). Я очень рад, что вы здесь тоже собрались. Здесь ребята, которые сами, абсолютно бескорыстно организовали мой сайт в Интернете, и довольно долгое время он существует. Недавно я с ужасом обнаружил, что там более семидесяти пяти тысяч упоминаний о том, чем я занимаюсь. Это, конечно, приятно, особенно если ты сам к этому не приложил никаких усилий. Приехали из десяти городов ребята, которые этим занимаются. Ну, психи, конечно…
А. Горбатов. Спасибо, спасибо…
А. Градский. Тут Лёша Храповицкий - человек, с которым мы вместе сняли зал и сделали концерт в Карнеги-Холл, о котором, может быть, вы что-то да слышали. Я могу кого-то забыть… Я бы хотел поблагодарить Женю Сафронова и агентство "Интермедиа" за то, что они вас всех известили. Я бы хотел поблагодарить руководство клуба "Студио" за то, что они нас всех приняли, и приняли очень хорошо, на мой взгляд. Я бы хотел представить Сергея /…./, это представитель Уральского завода, который печатает все мои лазерные диски, и вот уже много лет.
И я хотел бы назвать ещё две фамилии. Здесь Васи Крачковского нет, который записывал оркестр на "Мосфильме". А вот Витя Глазков, мой друг и звукорежиссёр этой пластинки и ещё многих пластинок, он здесь (подними руку, пожалуйста). Если я ещё увижу кого-то, я скажу. Ира Волгина сидит вот здесь, это, собственно, благодаря ей я начал делать эту работу, потому что Ира… Мы выпили в самолёте, она заказала мне несколько песен, я их написал, сделал пластинку для неё - небольшую, ну а потом уже большую сделал для себя. У Иры презентация впереди, она будет второго октября, там поговорим о ней. А сегодня ей большое спасибо, за то, что она нашла время прийти.
Дальше… Да послушайте музыку, в конце концов! (Смеётся)
Значит, справка такая. Играет там около трёхсот человек приблизительно. Из них где-то двести сорок - музыканты симфонического оркестра. Последние записи делались путём наложения: вызывалось десять скрипачей, альтистов, виолончелистов, и мы их мучили. До того записывалось полностью оркестровое звучание. Играли замечательные музыканты. Бутман Игорь - один в четырёх саксофонах, как "один в четырёх лицах". Андрей Гончаров, которого, к сожалению, мы сегодня не можем увидеть. На него напали в метро в субботу какие-то футбольные фанаты, сломали ему нос. Трубачу нашему. Слава богу, как мама сказала, губы целы (то есть то, чем, собственно говоря, трубач зарабатывает на жизнь). Эркина Юсупова, тромбониста, тоже нет. Василькова Володю я не смог найти, но он здесь играет немного.
Ещё раз: про что это. Это просто попытка дать рекомендации, как вообще нужно к музыке подходить, учитывая то, что сегодня в технологии достигнуто. Собственный взгляд на это. Хрестоматия - сами видите, что это такое. Несколько вариантов того, как можно петь или играть, скажем, в каком-то жанре. Перед этим, я прошу мне поверить, мы отдали пластинку наверх - туда, где она будет крутиться, и я сделал следующее. Я специально (вот можете посмотреть, так она выглядит), я её публично вскрыл, и отдал туда серийный экземпляр. Это никакой не спец-диск, а просто обыкновенный диск из коробки. То, что будет продаваться на Горбушке. Мы его вскрыли и отдали наверх. По жанрам это называется так, я просто скажу, чтобы было понятно: "Блюз", "Румба-свинг", "Колыбельная", "Самба", "Рок-баллада", "Кантри-рок", "Кантри-баллада", "Латина-дворовая", "Хард-рок", "Песня", "Фокстрот", "Бардовская", "Соул", "Хит" и "Вальс". То есть эти вещи называются именно так. Дальше идёт небольшая расшифровка.
Стоит сказать следующее: некоторая музыка цитирована. А некоторая просто сыграна целиком, потому что я, например, плохо себе представлял, как я могу, будучи белым, написать соул, придумать соул. Исполнить соул - ещё туда-сюда. А вот написать и придумать - для меня было совершенно невозможно, поэтому я переосмыслил, вчистую переосмыслил вещь Стиви Уандера, которую вы здесь услышите. В его варианте она называется "Суперстишн", а в моём варианте называется "Супер-тише". Там текст: "Надо супер-тише…". Вообще надо супер-тише себя вести…
Почему я так долго говорю, потому что может это исключит какие-то ваши дурацкие вопросы потом. И вы будете задавать только умные вопросы, а я буду на них умно отвечать, когда выключат телекамеры.
Я прошу дать музыку, и ещё два слова, перед тем как дать. Вообще, это такой "реверс" в то время, когда я был лирическим героем. Я был маленький, жизнь казалась прекрасной, было всё впереди… Я там даже пою так нежно-нежно, как будто мне лет двадцать. Особенно в первой вещи. Пожалуйста!
(Музыка) … … …
А. Градский. Было довольно нелегко вам всё это вынести, потому что такие вещи всё-таки слушаются дома. Есть два варианта продолжения событий. Может, вы просто возьмёте там какую-то еду, какую-то выпивку. Это всё там стоит. Потом, если есть вопросы, я подожду, и вы их зададите. Давайте: десять минут для того, чтобы взять, две минуты, чтобы выпить, полторы - чтобы съесть, а потом задавайте вопросы…
…Что-то спрашивают? Только без комментариев, комментировать ничего не надо. "Понравилось", "не понравилось", "гениально", "говно" - это всё не надо. Значит, если вопросы какие-то есть… Прошу всех сесть, потому что это уже походит просто на похороны. (Смеётся) Сейчас я микрофоны раздам по столам, и вы можете просто брать эти микрофоны и спрашивать, если что-то интересно, по ходу дела. Какое-то время я ещё буду чего-то говорить. Пожалуйста, потише, ребята, потому что кто-то может быть на самом деле сошел с ума и что-то хочет спросить.
Н. Фандеев. Николай Фандеев, первый сошедший с ума, журналист. Александр Борисович, скажите пожалуйста, почему этот диск выходит на Вашей собственной фирме? Предлагали ли Вы его каким-нибудь мощным компаниям, ну, у которых есть мощная дистрибьюция?
А. Градский. Я понимаю.
Н. Фандеев. И второй вопрос: прогнозируете ли Вы, появится ли пиратский тираж или нет?
А. Градский. Понятно, замечательный вопрос, спасибо. Значит, во-первых, все диски, компакт-диски, которые у меня вышли, вышли на моей компании, по одной простой причине - я еще не сошел с ума. Вот может быть Вы сошли с ума, задавая мне вопрос, а я еще не сошел с ума, чтобы эти пять долларов прибыли, которые я получаю со своих пластинок, отдавать какому-то идиоту. Я единственный раз в жизни сошел с ума, когда отдал своему приятелю Саше Морозову лицензию на пластинку в "Легендах русского рока". Потому что там была серия, 24 группы, насколько я помню, да? И это самая - в финансовом отношении - прогарная моя пластинка. По одной простой причине: я делюсь там не только с Морозовым, но и с теми, кто выпускает, ля-ля, ля-ля, ля-ля … Что касается "мощных компаний", то, поверьте мне, в отличие от очень многих, я очень хорошо умею считать. Я, правда, не любил высшую математику и даже в школе не мог отличить логарифма от интеграла. И до сих пор не могу. Моя математика заканчивается: умножить - разделить. И вот тут и деньги, и всё входит в эту математику. Умножить, разделить, отнять, вычесть - это я делаю хорошо, поэтому у меня хороший костюм. Это первое. И второе: не верьте, - это я обращаюсь ко всем, - не верьте тому, что вам говорят по телевидению, по радио, тому, что пишут в газетах. Вы даже иногда, может, сами не верите тому, что пишете в газетах, по одной простой причине: начни вы сами себя проверять, выяснится, что пластинки самых супер-раскрученных исполнителей продаются минимальными тиражами. Одна из моих довольно-таки близких и многолетних приятельниц, выпустив коллекцию из многих пластинок, такую большую коробку, получает с неё, с коробки, которая стоит 250 долларов, по-моему, доллара два или три. То есть обосраться можно везде, понимаете?
В моем случае ситуация такова: какой смысл иметь дело с какой-либо "большой компанией", назовем это так, когда никакого толку от неё нет? Например, компания, не буду называть имя, но большая компания, - у неё в дистрибьюции 450-470 наименований дисков. У моего дистрибьютора Сережи Волчкова, которого, к сожалению, сегодня нет, - 750 наименований. Он их возит в "Жигулях" 4-й модели, все 750, и много лет. Понимаете, да, что я имею в виду? Там "большая компания", там бухгалтерия, плановый отдел, рэкет, милиционеры, бандиты… Там всех надо кормить. Сережа Волчков кормит только себя самого, вернее - его кормят его ноги. Поэтому я продаю 1200 пластинок в месяц. Вот и всё. (Аплодисменты)
Конечно, в идеале нужно делать так, как Вы говорите. То есть нужно иметь большую сеть дистрибьюторов, ля-ля-ля, бла-бла-бла и так далее… Это нужно, но только не сейчас. Сейчас это просто невыгодно иметь. Просто чисто технически - нет от этого дохода. Поскольку я давно работаю, 37 лет приблизительно, даже больше, я просто уже всё давно просчитал. Поскольку многие этого еще не знают, они находятся в эйфории. Им кажется, что если человек выступает по телевидению и торчит каждый день в эфире, он много зарабатывает. Большое заблуждение - ни хрена он не зарабатывает. Потому что когда он слева кладет свои заработки, а справа растраты, в результате у него получается очень мало денег. Вот и всё.
Н. Фандеев. Вдогонку вопрос: предполагается ли съемка и ротация клипов, или Вы также "не сумасшедший"?
А. Градский. Нет, я бы хотел, конечно, снять клип на какую-то из этих вещей, но для этого мне надо 25 килограммов скинуть, это раз (чтобы выглядеть моложавым и привлекательным для дам), что почти невозможно, нужно совсем перестать жрать. Это первое. Второе - клип будет стоить тридцать-сорок, а может даже больше десятков тысяч, это почти бессмысленно, потому что от клипа сегодня количество людей, которые слушают музыку, которую я делаю, не увеличится намного. Их всё равно будет не больше, чем четыре с половиной - пять миллионов человек на всю страну (я имею в виду СНГ и так далее). Больше пяти миллионов не будет, их просто нет, технически. Для того, чтобы это послушать, понять и захотеть послушать ещё раз, надо иметь не просто образование, а некоторым образом иметь образование в музыке, потому что только тогда можно отличить то, что делается здесь, от того, что делается вообще.
Отвечу на Ваш вопрос примером совершенно из другой оперы. У меня был когда-то концерт в Зале им. Чайковского. Это было лет шесть назад, может быть. Так вот на одном углу здания Концертного Зала висел плакатик 90 на 70 сантиметров, и на другом углу висел плакатик 90 на 70 сантиметров. За неделю были проданы все билеты. Всё! Больше никакой информации не было. Один из моих друзей спросил: "Слушай, Саш! Ну вот у тебя был сольный концерт. Такой был хороший концерт, был Оркестр русских народных инструментов имени Осипова, ты там здорово пел, был ажиотаж, аншлаг, на улице стояло человек 150-200, тоже хотели попасть на концерт… А нигде не было рекламы - ни по радио, ни по телевидению, не висели растяжки по всему городу…". Я сказал: "Понимаешь, этот концерт идет мне в заработок. Растяжку повесить - тысяча пятьсот долларов. По радио объявление - еще две с половиной - три тысячи долларов, по телевизору - тоже. Значит, просто будет минус из моего гонорара. А билеты уже все продали". Он говорит: "Ну должен же быть пафос!" Я говорю: "Это без меня".
Пока в нашей стране замечательной еще можно без этого обойтись. Через какое-то время кому-то, может быть, не удастся обойтись. Надо будет обязательно всем в лицо тыкать свое умение, говорить: вот, я такой, такой-сякой. У меня же очень просто. Я рот открываю, и для тех, кто понимает, - эта манера, ля-ля-ля, бла-бла-бла, она что-то означает. Понимаете? Поэтому все остальные затраты по рекламе в моем случае, как я убежден абсолютно, не оправдаются… Это долгий процесс - чтобы люди, наконец, поняли, что вот то говно слушать не надо, а это говно - надо. Спасибо.
А. Лысенков. Александр, радио "Маяк", Анатолий Лысенков.
А. Градский. Очень приятно.
А. Лысенков. Очень приятно с Вами, наконец, встретиться. Я что хотел сказать… Вот, к сожалению вопросов у меня нет. Настолько всё ясно и очевидно в Вашей работе, что просто хотелось немножко прокомментировать, потому что мыслей вызывается очень много. Ну, первая мысль, вот сразу хотел сказать: почему так долго не было диска? Да сразу ясно! Вот послушаешь такой диск, понятно сразу…
А. Градский. Ну да - делать, так по-большому.
А. Лысенков. Да, такой диск не может быть чаще, чем, там, я не знаю, в десять-пятнадцать лет.
А. Градский. Может быть, но просто для этого надо перестать лениться.
А. Лысенков. Это настолько капитальная, серьёзная работа, что просто нет смысла делать это чаще. Вот. Поэтому сразу понятно, что Вы, конечно, долго ждали такую возможность. И понятно, что надо было очень Вас чем-то зацепить, чтобы Вы вдруг раскрылись в такой личной, в такой Вашей самой сокровенной вообще сути, которую очень трудно услышать. Вы всё-таки человек такой ёрнический, предпочитаете над чем-то посмеяться по большей части. А здесь вдруг такая лирика попёрла просто, извините, Саша…
А. Градский. Хорошее сочетание. Лирика - попёрла! Название следующего альбома!
А. Лысенков. Наверное, Вас кто-то очень хорошо зацепил.
А. Градский. Меня зацепила вот Ира. Она налила мне виски, я ей налил. Она говорит: давай я куплю у тебя несколько песен… Вот она меня зацепила. Я их написал, потом начал мучиться, дописывать остальные восемь…
А. Лысенков. Вот это серьёзно настолько, что просто хочется за Вас ещё раз порадоваться.
А. Градский. Спасибо. Вы взяли микрофон, чтоб порадоваться, или задать вопрос?
А. Лысенков. Нет, вопроса, я сказал, Саш, не будет, всё очевидно.
А. Градский. Понятно, спасибо.
А. Лысенков. Ещё один маленький… маленький нюанс по поводу этой работы. Понимаете, она действительно настолько разнообразная, тут охвачены действительно все самые разные жанры и стили наших с Вами семидесятых, пардон, годов (после этого так уже никто не пишет давно), что просто, понимаете, тут просится, конечно, такое же разнообразие тембров и голосов. Извините уже за маленькую критику.
А. Градский. Нет, ну, это невозможно сделать. Невозможно сидеть одним местом на всех стульях. Потом, это надо послушать раз пятнадцать, чтобы вообще понять, есть разнообразие или нет. Потому что сразу голова озадоривается. У меня один из моих друзей где-то на третьей или на четвёртой-пятой песне… Он внимательно слушал и хотел уследить за каждым движением оркестрового инструмента, за каждым движением голоса. Потом он начал потихоньку говорить мне, что у него, так сказать, голова как-то кружится, не хватает его внимания…
Я думаю, что это то же самое. Это ошибка всех, и ошибка моя в том числе, с одной стороны. С другой стороны, никакой ошибки тут нет. Потому что я не могу писать менее разнообразно. Я не могу писать для меньшего количества инструментов, если задумано именно столько. И вся задача состоит в том, чтобы отвыкнуть всем вам, и мне (ну мне-то, понятно…) от того, что вам каждый день дают. Когда ты слушаешь каждый день эту хирню, понимаете: "дырды-дырды бырды-дырды одна палка два струна", - ты привыкаешь к тому, что нужно быть внимательным на этом уровне. Понимаете, да? И вдруг, оказывается, требуется внимание на другом уровне, и нужно услышать тонкости, частности, мелкие детали. Для этого надо полностью отказаться от того, что слушалось ранее. Тогда что-то можно воспринять. В других случаях ты будешь воспринимать вот таким образом, как многие и здесь также, может быть, воспримут это - как глобальное, кошмарное, огромное количество всего, за чем уследить невозможно. В результате всё превращается в громадное "обло огромно есмь". Понимаете?
Вот это главная ошибка тех, кто слушает эту пластинку в первый раз. Когда Вы послушаете это в двадцатый раз, или в пятнадцатый раз, Вы начнёте с удивлением замечать, что вот здесь вот так сыграла гитарка. Здесь вот так вот прошла флейта. Здесь вот кларнетик что-то подыграл. Вот здесь, оказалось, барабаны по-другому звучат. Здесь многоголосье оказалось неожиданно в этом месте, - а как так, я вроде не заметил этого, когда слушал в первый раз… Поверьте, это проверялось уже многократно. В данном случае никто не виноват, но постоянное информационное давление, которое мы испытываем - в разных формах - оно отвлекает любого человека, прослушивающего любую музыку, от тонкостей. Нам просто задуривают голову. Хорошо, я профессиональный музыкант, я могу быстро переключаться: "щёлк", отключился, и всё…
Но заметьте, что в классике, в классической музыке, есть то, что мы называем популярной классической музыкой, да? И есть то, что мы называем серьёзной классической музыкой. Воспринимать Альбана Берга, понимаете, очень тяжело. Поэтому всё восприятие центрального телевидения и всесоюзного радио ограничивается Верди и Пуччини. Потому что тут как бы всё просто: скрипки, тенор. Ничего больше нет. Стоит только дать что-нибудь Вагнера, как зритель начинает дуреть. Ему уже тяжело. Даже на этом уровне. Я уже не говорю о том, чтобы слушать, я не знаю, последние какие-то авторские работы, скажем, Пендерецкого или Шнитке. Это очень тяжело для массового зрителя…
Поэтому рекомендация такая. Послушать пластинку просто раз десять-двенадцать, потому что в этой работе очень много так, грубо говоря, всего напихано. Отказаться ни от чего было нельзя. Идеальное прослушивание - рекомендую: одна-две песни в день. Вы были сегодня просто героями, я даже не ожидал. Ну, ёрзать начали, так, песне на десятой…
А. Лысенков. Саша, ты извини, я немножко другое имел в виду. Я как раз против аранжировок, гитар и флейт не возражаю, они действительно все на месте. Мне показалось, что одним только твоим голосом, увы, такую пластинку всё-таки не осилишь. Я считаю, что вот идеальный пример такой же работы, это, конечно, "По волнам моей памяти".
А. Градский. Тухманова. Я понимаю.
А. Лысенков. Помнишь, он же приглашал…
А. Градский. Назовите мне хотя бы одну фамилию исполнителя, которого я бы мог пригласить на эту запись.
А. Лысенков. Сегодня не скажу…
А. Градский. Ну тогда о чём?… Ха-ха-ха…
А. Лысенков. Но если бы ты дал те же пять песен вот этой девочке сюда же - я думаю, оно бы не испортило.
А. Градский. Я берусь с Вами поспорить. Я такие мысли имел, но, к сожалению… Я говорю: послушайте раз десять-двенадцать, у Вас сразу отпадёт охота комментировать.
А. Лысенков. Дадите послушать?
А. Градский. Да конечно.
А. Лысенков. Спасибо, Саша. Успехов!
О. Беликов. Можно вопрос? Независимый журналист. У меня два вопроса, каждый из которых разбит на два подпункта. Вот их сразу задать, или…
А. Градский. Задавайте сразу.
О. Беликов. Вот, насколько, как бы, мне показалось, я беру на себя смелость…
А. Градский. Нет, мы комментировать музыку не должны. Вы задавайте вопрос, комментировать ничего не надо.
О. Беликов. Вот, ранние Ваши вещи, в них всё-таки звучал, э-э, фольк-рок. И сейчас, как мне показалось, там отголоски шансона, вот, в некоторых вещах.
А. Градский. Я не понимаю, что такое "шансон", объясните. Минор, что ли? Что это означает? "Шансон", наверное, надо понимать, - блатняк. Вы считаете, что здесь блатняк есть?
("Нет, нет!" - голоса в зале)
О. Беликов. Отголоски этого.
А. Градский. Ну, музыка… Задавайте вопрос, пожалуйста.
О. Беликов. Вопрос заключается в том: чем, э-э, это вызвано, на Ваш взгляд?
А. Градский. Да фиг его знает. Я не знаю, чем это вызвано. "Музыка… нас связала", - как там, да? Бла-бла-бла… (Общий хохот) Ничем не вызвано. Попросту говоря, человек встаёт утром, идёт на горшок, садится, и ему в голову вдруг что-то ударяет. Он встаёт с горшка, идёт к роялю, записывает что-то. И потом вдруг оказывается, что это шансон, как Вы говорите. Чем вызвано - непонятно чем. Не могу объяснить, честно Вам скажу. Это вызвано просто тем, как ты воспринимаешь самого себя, не более того… Второй вопрос.
О. Беликов. То есть смена, как бы вот…
А. Градский. Нет-нет. Ну, это человек, он живёт. Он ест, выпивает, ходит в туалет; он гуляет, он танцует. В данный момент ведь было так… У меня ведь мастеринг диска был полностью завершён, 14 песен было. Был полностью завершён мастеринг, было уже придумано оформление, в оформлении были 14 позиций, все были перечислены. Утром последнего, или предпоследнего дня, когда нужно было этот мастеринг отправлять на завод… Причём оформление не было ещё, слава богу, напечатано. То есть оно было в компьютере, всё, и тексты там все. Там же набраны тексты всех песен на пластинке. Всё это было набрано. Я утром встал. И мне ночью привиделась "Латина". Вот это вот: "Я никого не обвиняю, Я никого не догоняю…" Это привиделось, значит, часа за три-четыре я написал текст, припев написал вечером, на следующий день начали делать вот что-то вроде компьютерной обработки, потом аранжировка, потом оркестр вызвали, потом наложили этот оркестр, потом свели. Дело задержалось на две недели, и было потрачено ещё около тысячи долларов на всю эту байду. И в результате получилось 15 песен.
Объяснить, почему я решил, чтоб там было 15 песен, а не 14, я не в состоянии. Но когда эту вещь я придумал, была абсолютная убеждённость в том, что она - из этого диска. Что в другой диск - потом, через год, через два, через три - её вставлять не нужно. Она вот отсюда. И либо надо будет писать "Хрестоматию" часть вторую, что вообще совершенный бред, либо нужно её вот сюда впихнуть. Посмотрели по времени - 67 минут. Значит, еще четыре минуты влезает. Всё, ура. Вот объяснение.
О. Беликов. Вторая часть первого вопроса. Чем вызван выбор Вами данного, столь, так сказать, неадекватного отчасти в некоторых кругах заведения.
А. Градский. В каком смысле? Вам не нравится тут?
О. Беликов. Нет, ну, как бы, несколько известно, что данное заведение, э-э, как бы, пользуется популярностью у секс-меньшинств.
А. Градский. Да? Вы знаете, я об этом ничего не знал. Это заведение прелестное, я здесь несколько раз бывал. Никаких секс-меньшинств я здесь не видел, - не более, чем во всех остальных местах, в том числе и на телевидении, и на радио, где я представителей секс-меньшинств вижу постоянно. Поэтому куда ни выйдешь сегодня, на Тверскую тем более, где я живу, их всегда видишь. Поэтому найти место, где секс-меньшинств нет, сейчас гораздо труднее, чем найти место, где они есть. …Что это я сказал сейчас, я не понял? Ха-ха…
О. Беликов. Первая часть второго вопроса…
А. Градский. Просто здесь очень хорошие ребята, они согласились нас всех принять, с тем, чтобы я потом что-то сделал для них тоже. Вот и всё.
О. Беликов. Второй вопрос первой части…
А. Градский. Я уже запутался. Но это последняя часть последнего вопроса?
О. Беликов. Я хотел бы пожелать Вам, чтобы вот Вам не приходилось объяснять ничего больше 15 минут.
А. Градский. Бесполезно. Я рискнул. Я никогда в жизни не делал презентаций. Сейчас я понял, в каком я нахожусь замечательном виде.
Е. Чайкина. Евгения Чайкина, агентство "Интермедиа".
А. Градский. Очень приятно. Да Вы сидите, пожалуйста, Женя.
Е. Чайкина. Александр Борисович, я хочу у Вас спросить, во-первых, какие промо-акции готовятся в поддержку альбома…
А. Градский. Не знаю. Никаких промо-акций. Никаких. Завтра его выволокут на Горбушку и будут продавать.
Е. Чайкина. То есть ни туров, ни презентаций…
А. Градский. Нет, будет так. Я думаю, что будет так: в те города, в которые я уже ездил последние три года на гастроли, в тех городах программа концерта сольного будет изменена. То есть первые час десять будет не классическая музыка или русские романсы, как раньше, а будет 60-70 минут вот этой работы, а потом свои песни под гитару. В тех городах, в которых я раньше не был, останется классическая программа. Вот вся промо-акция. Я вообще это не умею, не знаю, и даже не хочу знать. Опять же отвечая на Ваш вопрос тем самым, что я не понимаю, каким образом я смогу увеличить количество своих поклонников в стране. Когда я сам этого не понимаю, и никто мне не может это объяснить, как это сделать, и доказать, что это возможно, - я остаюсь вот тем, кто я есть. Мне ещё лет десять петь. Если доживу. За это время мне нужно записать… Наверно всё-таки "Мастера" я запишу. Я так думаю. Потому что вот то, что я сейчас сделал в этой пластинке, мне доказало, что я могу это произведение за-пи-сать. И сделать, чтобы оно было понятно. Только потому, что изменились технологические условия записи. Сегодня я могу с оркестром делать всё, что угодно. И с голосами в том числе.
Е. Чайкина. И второй вопрос у меня. Почему Вы в такой форме решили провести презентацию альбома? Не сыграть всё это, пропеть, а дать пластинку прослушать.
А. Градский. Я объясню, почему. Я презентую в данном случае аль-бом. Это презентация альбома. Мы знаем другие примеры, когда люди пишут хреновый альбом, просто хреновый, потом выходят на сцену и поют совершенно другое. И это называется презентацией кормления журналистов. Я считаю, что покормиться, выпить мы можем совершенно спокойно вот сейчас, а презентовать надо пластинку, то есть ту работу, которую ты и делаешь. Вот пластинка, её слушают, вот это и есть презентация. Это утомительно. Действительно. Но вы же это вынесли. Вы же герои, я уже сказал.
("Это было по кайфу!" - голос из зала)
А. Градский. Это хороший текст. "Супер-тише - это кайф!" Можно было тише…
А. Горбатов (агентство "Живая коллекция"). Андрей Горбатов, я организатор группы "психов", которые съехались из разных городов страны…
А. Градский. И сели за один стол.
А. Горбатов. …благодаря сайту, который является живым организмом, обновляется ежедневно, и здесь присутствуют совершенно замечательные ребята, те самые гениальные психи, на которых держится…
А. Градский. Этот сайт.
А. Горбатов. И сайт, и наша страна. Сайт очень просто, очень просто звучит: Градский.ком, вэ-вэ-вэ.Градский, уай на конце. Если вы зайдёте на него, это уникальное совершенно образование…
А. Градский. Это правда.
А. Горбатов. …которое действительно живой организм. И я надеюсь, что вы будете ходить на этот сайт, смотреть, как он обновляется, как он живёт. Я хочу представить директора сайта Владимира Тыминского из Днепропетровска.
А. Градский. Да, я поддерживаю, это действительно…
(Аплодисменты в зале)
А. Горбатов. …удивительные совершенно люди, энтузиасты, которые ничего за это не получают. Алексей Шестаков, который сканировал весь мой архив Градского, который я собираю 25 лет. Екатерина Никанорова, Екатеринбург. Приехала специально. Села в поезд и прилетела.
А. Градский. Села в поезд и прилетела! Поезд полетел даже! Да, Катя?
А. Горбатов. Ну, тут моя семья: Настя, которая изучает творчество, дочка моя Настя, жена Ира. Марина Константинова, которая была в студии, представляет Казань. Она там ячейка такая, ячейка казанского общества Градского. Кирилл Колесов, Нижний Новгород. Ну и знаменитый Олег Петухов из Павлодара, Казахстан, который знает Ваше творчество и изучает с 13 лет. Ему уже под пятьдесят…
О. Петухов. Сорок один.
А. Горбатов. …поэтому представляете, сколько он Вас изучает. Знаменитый Фантом, кличка "Phantom", человек живёт во всех странах мира: Канада, Штаты, сейчас в Киеве. И в Москве. И у него богатейшая коллекция, вчера мы сидели до семи утра и слушали уникальные альбомы 80-х годов…
А. Градский. Выпивали хоть что-нибудь?
А. Горбатов. Выпивали классно. Горилку!
А. Градский. А то просто сидеть и ничего не делать…
Phantom. Выпивали горилку и красное вино!
А. Градский. Понятно.
А. Горбатов. Ирочка Ефимова, которая из Чикаго позавчера приехала и привезла пять тысяч флаерсов, которые вот сейчас у Александра Борисовича рядом в руках. Поднимите, Александр Борисович! Пять тысяч флайерсов она сделала за свой счёт.
А. Градский. Что с ними делать теперь?
А. Горбатов. Распространять на Горбушке. В качестве приложения к диску.
А. Градский. Понятно.
А. Горбатов. Ирочка - уникальный, действительно, человек, который просто взял, сел в Чикаго в самолёт, и приехал сюда. Виорел Гуцу из Смоленска, который тоже является такой большевистской "градской" ячейкой города Смоленска.
А. Градский. Спасибо.
А. Горбатов. Вот я всех представил.
А. Градский. Я считаю, надо поблагодарить ребят. Нашли время и приехали.
(Продолжительные аплодисменты в зале)
А. Горбатов. Значит, чем можем - поможем, любая информация…
А. Градский. Спасибо. Это реклама, или вопрос всё-таки есть?
А. Горбатов. Это не реклама. Это поддержка. Это своего рода семья. Это семья!
А. Градский. Семья!
А. Горбатов. В Интернете. Так, теперь очень хочет спросить Петухов.
А. Градский. Пожалуйста, пожалуйста!
А. Горбатов. Двадцать лет готовился к этому вопросу.
А. Градский. Какая ориентация, что ли? Ха-ха-ха…
А. Горбатов. Творческие планы!
А. Градский. "Ваши творческие планы!" Ха-ха. Спасибо.
О. Петухов. Ориентация беспокойства не вызывает.
А. Градский. Да, как бы...
О. Петухов. Многие вопросы глупые, действительно отлетели, когда прозвучала пластинка. Это было совсем не тяжело, Вы напрасно занимаетесь здесь антирекламой своего детища.
А. Градский. Ну, я-то, это же, хитрожопа такая… Я слушаю, пожалуйста.
О. Петухов. Нет, я считаю, это были мгновения счастья, действительно…
А. Градский. Вы послушайте потом ещё дома, спокойно, всё будет лучше понятно. Тут немножко есть нервная обстановка, которую я сам создал в начале. Но я понимаю…
О. Петухов. Мне кажется, что это какая-то абсолютно новая работа, по сути.
А. Градский. Я тоже так считаю.
О. Петухов. Хочу вспомнить, что Вы ведь умеете просто молниеносно работать, ну, скажем, когда пишете музыку для кино. Георгий Юнгвальд-Хилькевич в своей книге написал о том, что когда для фильма по рассказам Бабеля понадобилась молитва, Вы закрылись в гостиничном номере, а через час вынесли вещь, которая восхитила режиссёра, вошла в фильм. Не обязательно 12 лет для этого…
А. Градский. Чтоб остановить Вас сразу: на самом деле процесс сочинительства от процесса воспроизведения очень сильно отличается. Сочинялось это всё ("Хрестоматия") не больше чем недели три с половиной - четыре во-об-ще. Вот сочинялось столько времени. Всё остальное время заняли непосредственно запись и чистка. Вот так. Мы потратили около 390 часов, я полагаю, - неточная цифра, но где-то вот столько, - имея в виду где-то около двухсот с чем-то часов на "Мелодии" и до этого. И ещё первые фонограммы тоже мы не посчитали. Понимаете? Это очень сложно объяснить какому-нибудь западнику. Четыреста часов реальной работы! Не просто где сидят, курят, знаете, а потом пошли в студию. Они считают и так. А мы реально работали по четыре-пять часов в день. И под конец уже действительно голова пухла. Но я слушаю Ваш вопрос.
О. Петухов. Я хочу сказать, что если Вы посетите этот замечательный сайт, который создал Владимир Тыминский, гражданин Украины…
А. Градский. Для этого мне надо интернет иметь.
О. Петухов. Я обращаюсь в данном случае ко всем гостям, но и к Вам в том числе. Если посетить этот сайт, то можно увидеть, что заказ на Вашу музыку, или я даже применю такие дикие слова, как духовный запрос, он существует, он есть постоянно, причём и за пределами Москвы, и за пределами России.
А. Градский. Я понимаю, но у меня есть ощущение, что я приблизительно знаю количество заказчиков, поэтому… И оно не меняется. Оно не меняется. Там одни умирают от старости, другие нарождаются. Вот такая штука. То есть в этом смысле заказ есть. Всё равно это ограничено четырьмя с половиной - пятью миллионами человек.
О. Петухов. Для Вас это недостаточная цифра?
А. Градский. Огромная цифра. Фантастическая цифра. Огромная. Меня она вполне устраивает. В первое время, когда я в 1974-м, 75-м, 76-м, 77-м годах выезжал на гастроли, этих людей было миллионов 60-70 в целом по стране. Общий набор. Но они были там случайные, многие люди. То есть они пришли просто как на цирк, да. На "Как молоды мы были", на рок-н-ролл. Потом все эти люди отсеялись, остались те, кто и должен был остаться. Это абсолютно нормальный процесс. Они всегда останутся со мной, что бы ни случилось, вот что самое важное. Потому что есть огромная, скажем так, прослойка населения, что ли, которая меняет своих кумиров. То есть сегодня у них один кумир какой-то, завтра он стал хуже работать, они нашли себе другого, потом третьего. Это где-то 35-40 миллионов человек, которые постоянно меняют себе кумиров. И есть постоянная публика, которая оставляет себе какого-то одного исполнителя и его слушает. У меня есть, не только через ваш сайт, а есть просто подтверждение, когда люди просто говорят: а мы слушаем вот это. Даже бывают тексты, я не хвастаюсь: "А мы вообще только Вас слушаем. Из поющих на русском языке мы слушаем только Вас".
Понимаете, на это нечего возразить. Если такие тексты говорит даже один человек из миллиона, значит, всё правильно делается. Хотя в задачу автора входит всё время себе врать, на самом деле. И говорить: а я всё правильно делаю! Я делаю всё правильно. Ему говорят: неправильно делаешь!..
Как я ездил на концерты в 1976-м - 77-м годах, и люди приходили в зал, сидело десять тысяч человек в зале. По три концерта в день. Шесть дней в Киеве. То есть люди приходили и ждали "Как молоды мы были". На эту песню они пришли в зал. Выходил Градский, который не пел эту песню, сволочь! И все уходили разочарованными. И мне тысячи людей в разное время в разных ситуациях говорили: ты дурак! если люди пришли на эту песню - кинь им! Помните: "Киньте эту кость!" Кинь им эту кость. Понимаете? И мы не кидали. Никогда. И вот Юра Иванов, который здесь сидит, он прекрасно помнит эту ситуацию. То есть, может быть, нужно было эту кость кинуть, а я не делал этого. Поэтому эти пять миллионов со мной и остались эти тридцать лет. Я в этом убеждён. Режьте меня, жги, но я уверен, что они именно поэтому здесь. И именно поэтому Вы тоже здесь. Именно поэтому вы делаете этот сайт без всякого заработка. Именно поэтому. Потому что: там кинул кость, здесь кинул кость, там подставился, здесь что-то сделал… В результате тебе конец.
С. Соседов. Друзья, можно задать вопрос?
А. Градский. Да, пожалуйста.
С. Соседов. Саша, Вы умнейший, талантливейший человек, - здесь никаких комментариев, естественно. Но, Вы знаете, о чём болит душа? Почему же вот Вы, такой роскошный музыкант, умнейший, грамотнейший, талантливейший, так пренебрежительно относитесь к своему таланту? Одна пластинка за тринадцать лет, которую можно было сделать за четыре недели! Ну обидно, безумно обидно…
А. Градский. Вы имеете в виду, сочинить за четыре недели, я сказал. Записать очень сложно. За год.
С. Соседов. Записать дольше, да?
А. Градский. Год.
С. Соседов. Саша, что, скажите, происходит сейчас…
А. Градский. Это очень просто объяснить…
С. Соседов. …с Вашей оперой "Мастер и Маргарита"? Где она?
А. Градский. Понятно. Я отвечу в двух, так сказать, плоскостях, но не в одной плоскости. Я отвергаю то, что Вы говорите, что одна работа за 13 лет это мало.
С. Соседов. Маловато, по-моему.
А. Градский. Нет, знаете, здесь 15 вещей, из которых, на мой взгляд, почти каждая - хит. В том смысле, в котором я это понимаю. Не в том смысле, в котором это принято считать, а в том смысле, в котором я это понимаю. Чтобы люди эту вещь узнавали. Когда будешь вспоминать: "Март не в апреле…", или "Мы налили красного вина…" Понимаете? Или: "Не начинайте без меня…" "Зацепки" такие обычно делаются одна-две на пластинку "бла-бла-бла". Когда десять-двенадцать песен "бла-бла-бла", и две-три вот таких. Мы "Битлз" сейчас не будем брать, потому что там, просто, понятно, о чём разговор, но вот в принципе в последние двадцать лет пластинки выпускаются так. Два-три каких-то хита - и двенадцать проходных вещей. Здесь была задача другая: сделать 15 таких вот запоминающихся вещей. Это первое.
Второе. За это время, во-первых, ну, извините, благодаря вот Белле Берлянд, которая здесь сидит, я вообще начал выпускать компакт-диски в 93-м году, и вообще вся страна их стала выпускать в это время, и это было всего десять лет назад. За эти десять лет, во-первых, все пластинки и все мои записи аналоговые были выпущены на компакт-дисках. То есть они теперь сохранены.
С. Соседов. Вышла коробка, да.
А. Градский. И коробка, и ещё альбом. Потом были сделаны четыре совершенно огромные концерта в "России", и это очень тяжело было делать. По четыреста-пятьсот человек участников. Было очень много музыки написано просто, и музыки в кино в том числе. Поэтому…
С. Соседов. А говорите, что ленивый.
А. Градский. Нет, нет, я ленивый в другом: меня надо заставить. Вот меня заставили, случайно. Я вообще эту пластинку не собирался делать. Я ещё раз говорю: из-за того, что Ира со мной полетела в самолёте, я её случайно, эту пластинку, сделал. Но я считаю при этом при всём, с уважением к Вашему мнению, что ничего случайно не происходит. Всё как-то странно сходится. Сначала случается что-то дома, потом случается на работе, потом случается что-то в полёте. Потом ты устал, потом у тебя болит нога, потом ты вдруг - раз, и сел, и придумал какую-то вещь…
Потом, я так подсчитал: у меня приблизительно, если не врать, наверное, часов двадцать музыки сочинено. Двадцать часов музыки. Каждая из тем, которая там есть, это тема, на которую было потрачено определённое количество ума, таланта, если он есть, здоровья. Невозможно, невозможно сочинить что-то только по заказу… Ну, истощается человек, понимаете. Можно, конечно, ерунды понаписать какой-то. А потом ты умираешь, и говорят: "А что он написал?" И вспоминают три хита. И всё. А потому что кроме этих трёх хитов или трёх каких-то популярных песен было написано куча дерьма. Просто куча. Дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр…, чтобы только что-то производить. Правильно? У Моцарта мы знаем больше сорока симфоний. У Гайдна их - 104! А мы помним "Прощальную", 104-ю, там, 24-ю и всё. А все остальные ведь тоже симфонии! Но они как бы хуже…
Поэтому я Ваш упрёк понимаю и принимаю, но то, что я вот сделал в "Хрестоматии", это… (Ребята, ребята, мне трудно говорить, Юра (Иванову), подожди, я начинаю слушать, что ты там несёшь! И потом, ты работал над тем, о чём я сейчас говорю, поэтому ты повнимательней слушай!) То, что сделано в "Хрестоматии", спустя 13 лет… Могу объяснить, тут есть подспудный такой, ну, как бы сказать, подводный камень, что ли. Когда ты пишешь "Мастер и Маргариту" - долго, почти тридцать лет придумываешь… У меня есть опыт записи "Стадиона" и балета, где то, что я записал, не устраивало меня как композитора и аранжировщика. Не устраивало. Когда записалось. Потому что это не выразило то, что я придумал. Воспроизведение было… неплохим. Но хуже чем то, что я придумал. Поэтому "Хрестоматия" сегодня, в тех технологических условиях, в которых я нахожусь, дала мне какой-то шанс решиться - в принципе - на запись "Мастера". Потому что записать его плохо нельзя, но теперь я понял, что записать как-то можно. Только после того, как я увидел, что вообще происходит в аппаратных. Какие сегодня блоки обработки, каким образом это можно делать. Сколько нужно потратить денег, времени, какие музыканты должны это играть. Единственная проблема, которая сегодня состоит - огромная - при записи "Мастера"… Нет проблемы, кто это будет играть. Уже нет проблемы. Нет проблемы, кто будет петь главную партию…
С. Соседов. Значит, роли уже распределены?
А. Градский. Главную партию. Нет проблемы, кто будет петь главную партию. Нет проблемы, кто будет работать со мной в том, что мы называем компьютерной версией и так далее. Нет проблемы, где это будет записываться и как это будет сведено. Проблема осталась только одна. Полторы. Пол проблемы, это - когда, наконец, я перестану лениться и начну всё это придумывать. А одна проблема, целая: кто всё это будет петь, кроме меня? Вот этой проблемы пока я решить не могу. И я не знаю, что мне делать. Петь, честно говоря, не-ко-му.
С. Соседов. Неужели? А что, в консерватории…
А. Градский. Некому. Ну, некому. Это придётся делать так. Брать человека и мучить его.
С. Соседов. Тогда надо так сделать.
А. Градский. Да, это единственный выход. Таким образом эта проблема может быть решена. Замучить этого человека, как в своё время я замучил Лену Камбурову, Пугачёву. Просто замучил их. Но тем не менее что-то удалось из этого сделать.
С. Соседов. Партии там у них с гулькин нос, простите.
А. Градский. Ну, правильно. Но даже для этого мне пришлось людей очень сильно, так сказать, мучить. Вот. Они просто добрые люди, они согласились на эти мучения… Кто-то с радостью. Кобзон, например, который спел фашиста в "Стадионе", он просто был счастлив, что он у меня в малой октаве может попеть…
С. Соседов. Ну, Саша, ну всё-таки, когда ждать "Мастера"? Через пять лет, через десять?
А. Градский. Нет, нет меньше.
С. Соседов. Он будет?
А. Градский. Да, будет. Меньше. Будет. Меньше будет. Думаю, от полутора до двух с половиной лет. Это уже запись пластинки.
С. Соседов. Мы ловим Вас на слове.
А. Градский. Нет, не надо ловить меня на слове, я сам себя уже поймал. И я могу объяснить, почему это. В двух словах, чтобы потом меня не спрашивали, чтобы это можно было записать, или кому-то там пересказать, или написать в газете. Проблема состоит только в одном. Мне пятьдесят три года. Через определённое время будет пятьдесят четыре - в ноябре. И голос, - технически, в принципе, - голос человека начинает портиться. Просто от возраста. Партии Иешуа и Мастера (я пою там две партии) настолько трудны, что если я их не запишу сегодня-завтра-послезавтра, в этом году, то через год-два может так случиться, что я вообще не смогу это записать.
С. Соседов. Успейте, пожалуйста.
А. Градский. Первое, что я буду делать, начиная с ноября, это записывать все куски, отрывки, которые связаны с тем, что поёт персонаж, скажем так, самый сложный. Чтобы это уже было в памяти компьютера. Если я это не сделаю, может получиться чёрти что. Просто потеряешь голос неожиданно, и всё, утром встал - его нет. Песни такие, как вы слышали, так или иначе спеть, в общем, можно. Но исполнить то, что написано в "Мастере и Маргарите" - это очень тяжело. Там три октавы и две ноты - общий диапазон партии Иешуа.
С. Соседов. Ну что ж, будем ждать. Удачи!
А. Градский. …Ну, ребята, если по ходу вопросов больше не возникает, тогда мы на этом закончим вопросы-ответы. Кто хочет, оставайтесь ещё какое-то время. У кого времени нет - я благодарен за то, что вы нашли время и приехали. Всего доброго.
(Бурные аплодисменты)
Ещё раз хотел бы поблагодарить хозяев клуба "Студио" за то, что они предоставили такую замечательную возможность сегодня пообщаться. И звукоинженерам, и всей команде. Спасибо.
Аудиозапись встречи предоставил Алексей Шестаков, расшифровал Олег Петухов
