Александр Градский - Неофициальный сайт





Петров Аркадий Евгеньевич

(1936.03.06 — 2007.08.08)

музыкальный критик, музыковед, патриарх российской джазовой журналистики, заслуженный деятель искусств РФ


Петров Аркадий Евгеньевич
Публикации Аркадия Евгеньевича на сайте:

АРКАДИЙ ПЕТРОВ о себе (из предисловия к книге "Джазовые силуэты" - Москва, "Музыка", 1996)

Джазом интересуюсь почти сорок лет. Началось все с музыки, выловленной в начале 50-х годов из неведомого эфира. Как непохожа была она на звучавшие тогда повсюду краковяки и падэспани!
Позже, студентом Московской консерватории, услышал пластинки — сначала политональные многоэтажия оркестра Стена Кентона, потом диск Армстронга, которым снабдил меня приятель-однокурсник, композитор Альфред Шнитке (в свою очередь, получивший его от соседа по коммуналке, переводчика-шведа). Армстронг играл на трубе и пел "Се си бон" — мелодию, которую мы только-только услышали и полюбили в образцовской радиопередаче об Иве Монтане!
Почти в это же время (1954-1955) — знакомство с пианистом Николаем Капустиным. Один из любимых учеников Гольденвейзера, он тем не менее играл джаз. Это казалось каким-то чудом — человек садился за рояль и импровизировал на любую тему!
В 1957 году в рамках Всемирного фестиваля молодежи состоялся вызвавший массу толков "конкурс джазов". Там были итальянцы, исландцы, англичане, французы, польская группа Кшиштофа Комеды. Был и наш наращивавший обороты, но сразу же после фестиваля распущенный оркестр ЦДРИ Юрия Саульского: Гаранян, Бахолдин, Зубов...
Работая с конца 50-х годов на радио, я всеми силами стремился поддержать молодых джазистов, быть им чем-то полезным. Прежде всего, я мог приглашать их в студию и записывать, записывать. Первая серия таких записей была организована в марте 1960 года на иновещании под благовидным предлогом предстоящего визита в Советский Союз президента Эйзенхауэра. Посоветовавшись с Саульским, я собрал "сборную команду" - часто игравшие вместе Гаранян - Зубов - Бахолдин плюс Борис Рычков за роялем, Игорь Берукштис при контрабасе и Александр Гореткин за ударными. Нужен был трубач; рассматривались разные кандидатуры, однако все они были отвергнуты в пользу нового в Москве человека - Германа Лукьянова, музыканта, которого недолюбливали за независимый характер, длинный язык и не всем понятную музыку, но другого, повторяю, не нашлось. Звукорежиссер Виктор Бабушкин (также мой однокурсник) блистательно записал десять композиций, пятьдесят минут звучания...
Но... под Свердловском был сбит самолет-шпион "У-2", и вся наша затея, естественно, провалилась. На приеме программы было жарко: одни в худсовете — композиторы М. Иорданский и Б. Терентьев — говорили об идеологической диверсии со стороны работников иновещания; другие — А. Эшпай и А. Бабаджанян — отстаивали нашу работу. Худсовет "раскололся", пришлось прибегнуть к третейскому суду (А. Цфасман и Н. Минх), который принял в фонд три номера с примечаниями: "Для крайне ограниченного использования. Давать в эфир только с разрешения главного редактора". С такой устрашающей надписью они пролежали без движения свыше двадцати лет. Сейчас их иногда передают по "Маяку"...
В 60-е годы в отношении к джазу были свои приливы и отливы. Во времена относительно мирные и "витаминные" я продолжал записывать наши лучшие группы — трио Лукьянова, ансамбли Рычкова, Рафика Бабаева, "Неву", "КМ-квартет", составы Носова — Гольштейна... По этим пленкам я подготовил затем не один десяток радиопередач. Помню запись ленинградской звезды, Романа Кунсмана, в марте 1965 года — в студию ввалилась целая толпа московских музыкантов, из которой пришлось отбирать отдельных исполнителей, ибо все вместе они просто "не влезали" в помещение. Игоря Бриля, например, я сурово отвергнул — молод еще! Однако три месяца спустя, на Втором московском джаз-фестивале в гостинице "Юность", блеснул именно Бриль...
В ноябре 1965 года в эфир вышла первая советская еженедельная передача "Радиоклуб Метроном". Ее появление - в период некоторой идеологической оттепели тех лет - как-то удачно соответствовало потребностям тогдашней "инженерной" молодежи эпохи "физиков - лириков". За два года через "Метроном" прошли все заметные представители отечественного джаза, были передачи, посвященные "Модерн джаз квартету", чехословацким коллективам, которыми мы тогда увлекались (оркестр Густава Брома, "Юниор-трио" с Яном Хаммером и братьями Витоушами), Эллингтону, Джанго Рейнхардту (была даже радиопостановка, автором которой стал ленинградец Ефим Барбан), "Свингл сингерс", венскому конкурсу молодых джазовых солистов 1966 года...
В студии "Метронома" побывали большинство наших джазовых критиков (Медведев, Переверзев, Барбан), а Алексей Баташев помогал мне вести программы и, разумеется, был автором собственных выпусков (например, об оркестре Иосифа Вайнштейна).
Спектр музыки, звучавшей в передачах "Метронома", был весьма широк — даже авангардиста Сесиля Тейлора удалось однажды протащить в эфир. Информация была свежей и, как правило, из первых рук: мы тогда зачастили на фестивали в Прагу и Варшаву и привозили каждый раз что-нибудь новое и интересное.
"Метроном" просуществовал до сентября 1967 года и был благополучно прикрыт во время крепнущего идеологического морозца. Всего в эфир прошло 97 программ...
Записями отечественного джаза я занимался вплоть до последнего часа своей работы на радиостанции "Юность", с которой расстался весной 1973 года, уже в свинцово застойное время...
Дружба с музыкантами, естественно, продолжалась и позже. Я заседал в различного рода жюри, стал писать о джазе в прессе. Наверное, счет этих публикаций можно вести от статьи в "Советской культуре", озаглавленной "Джаз — это серьезно" (март 1965). Сейчас она выглядит, быть может, наивно, но, во-первых, тогда я именно так думал, и, во-вторых, дабы реабилитировать любимый жанр в глазах власть предержащих, приходилось противопоставлять высокое искусство джазовой импровизации разным пошлым танцулькам...
Аркадий Петров, 1992
«Я писал тебе письмо, как предисловие к книге» На прошлой неделе умер один из родоначальников советской музыки Тихон Хренников. А незадолго до этого не стало Аркадия Петрова. Петров был известен меньше Хренникова, но в 70-х именно он, ведущий программы «Метроном» на радио «Юность», теоретик джаза, журналист, вывел на музыкальную орбиту звезду Александра Градского. Теперь Градский вспоминает об ушедшем друге.

Александр Градский: «Я писал тебе письмо, как предисловие к книге»
In Memoriam Утром 9 августа в московской больнице скончался старейшина российской джазовой критики - музыковед Аркадий Петров. Ему был 71 год.
Аркадий Евгеньевич родился в Москве 6 марта 1936 г., закончил теоретическое отделение Московской Государственной консерватории. Он первым в СССР "пробил" на Всесоюзном радио регулярную джазовую передачу: его " Радиоклуб Метроном", выходивший в эфир в 1965-67 гг. (часть выпусков программы вели также Леонид Переверзев и Алексей Баташёв) , стал "окном в джаз" для тысяч людей по всей территории бывшего Союза, а сделанные им в студии Всесоюзного радио записи множества ведущих джазовых музыкантов Советского Союза стали серьёзным фактором самоосознания джазового движения. Часть этих записей погибла после закрытия "Метронома" и увольнения Петрова с радио, часть была им сохранена и хранится в его архиве. В радиоразделе портала "Джаз.Ру" есть запись программы "Джем-клуб" на московской радиостанции "Ракурс", где в 1996 г. Аркадий Евгеньевич рассказывал о "Метрономе" и показывал некоторые записи, сделанные им в те годы. В 1974 г. именно Аркадий Петров (и Владимир Фейертаг) разработали методические рекомендации по преподаванию истории джаза в советских музыкальных учебных заведениях, когда в нескольких музыкальных училищах впервые открылись эстрадно-джазовые отделения. В 70-е и сам Аркадий Евгеньевич читал по разработанному им и Фейертагом курсу историю джаза в училище им. Гнесиных (ныне - Государственный музыкальный колледж эстрадно-джазового искусства).
Ряд портретно-очерковых работ Аркадия Петрова вошёл в крупнейший книжный проект 80-х, посвящённый отечественному джазу - сборник "Советский джаз. Проблемы. События. Мастера", вышедший в 1987 г.
В 1993-94 гг. программы Аркадия Петрова (под знакомым названием "Радиоклуб Метроном") выходили на недолго просуществовавшей московской средневолновой радиостанции "Вокс". К сожалению, после тёмной истории с ликвидацией радиостанции записи этих программ не сохранились.
В 1996 г. Аркадий Евгеньевич выпустил в московском издательстве "Музыка" подготовленный ещё в 92-м сборник своих статей о выдающихся музыкантах советской (и постсоветской) джазовой сцены - "Джазовые силуэты", ставший едва ли не единственной крупной книжной публикацией об отечественном джазе за все 90-е годы. В последние годы Аркадий Петров много публиковался в газете "Культура", время от времени его журналистские работы появлялись и на виртуальных страницах электронного издания "Полный джаз", на плечах которого вырос наш журнал "Джаз.Ру". Мы планировали обратиться к Аркадию Евгеньевичу с просьбой написать об истории программы "Радиоклуб Метроном", о том, каково было "проталкивать" джаз в советских масс-медиа 60-х. Не успели...
В № 6 журнала "Джаз.Ру" с материалом памяти А.Е.Петрова выступит Алексей Баташёв. В текущем же выпуске "Полного джаза" мы публикуем также письмо Александра Эйдельмана, посвящённое памяти Петрова, и автобиографический материал самого Аркадия Евгеньевича...
"Джаз.Ру"
Прощай, Аркадий Каждый раз, когда приходит печальное сообщение о смерти кого-либо из знакомых, темнеет в глазах, разум не верит, противится этой жестокой правде. Сегодня ночью ушел из жизни Аркадий Петров, человек, о деятельности которого в джазе и для джаза можно рассказывать долго и много и все равно всего не расскажешь. Он прожил интересную жизнь и своей просветительской, журналистской, писательской деятельностью помог очень многим встать на творческий путь в джазе, укрепиться на сцене, подняться к вершинам творчества. Его всегда отличала интеллигентная манера общения, легкая контактность, широкие познания и эрудиция не только в джазе, но и в других областях музыкальной культуры. Кто из нашего поколения не знает его обволакивающий голос с приятным бархатистым тембром, прорвавшийся к радиослушателям еще в пору расцвета советской идеологии и цензуры. Его "Метроном" стал задавать ритм современной жизни, современной мысли, современной музыки и многие ждали с нетерпением интереснейшие и очень познавательные передачи Аркадия Петрова. Сужу по себе и своим друзьям, для нас его передачи были также желанны и интересны, как передачи Уиллиса Конновера. Аркадий Петров своими передачами и выступлениями на вечерах и концертах в значительной степени заполнял пустующую нишу живого интереса к джазу. Он ушел, не бьется больше пульс, задаваемый метрономом его жизни. Прощай Аркадий, ты выполнил свой жизненный долг, предначертанный тебе свыше, твое имя занимает почетное место в истории российской и мировой джазовой культуры. Спасибо тебе за добрые, нужные людям дела твои. Светлая тебе память.

Президент "Джаз-Арт клуба" Александр Эйдельман, 9 августа 2007
Аркадий Евгеньевич Петров Аркадий Петров был удивительной личностью. Мало кто сделал для «пробивания» сквозь советские идейно-бюрократические препоны отечественного джаза и рока в 50-70-е годы столько, сколько этот человек с замечательно доброй улыбкой и каким-то детским удивлением в глазах за стёклами очков. Музыкант высочайшей академической культуры, окончивший Хоровое училище Свешникова и музыковедческий факультет Московской консерватории, он был из породы борцов-шестидесятников. Когда в середине 50-х годов Аркадий пришёл на радио, говорить о том, что у нас есть джаз, можно было только на заграницу. Страстно увлекаясь джазом, он воспользовался этим зазором и стал организовывать фондовые записи чуть ли не всех отечественных джазменов. Так была сохранена для будущего целая эпоха джаза. С его же помощью в японской редакции радио была произведена запись оратории Шнитке «Нагасаки». Кроме того, он около трёх лет вёл на радиостанции «Юность» первую в СССР передачу о джазе «Радиоклуб МЕТРОНОМ». Широчайшие интересы А. Петрова нашли выход в сотнях журналистских статей. Уже в 90-е появились его книги «Джазовые силуэты» и «Чёрный кот in blue» о Юрии Саульском. Макет последней своей книги, подытоживающей многолетнее творчество и приуроченной к недавно прошедшему 70-летию, - «Пересечения параллелей: разговоры с интересными людьми» (издательство «Композитор») – он должен был взять в руки на этой неделе. Не успел. Отечественное джазоведение понесло невосполнимую утрату… Аркадий Петров обладал колоссальной работоспособностью – неувядающим «драйвом», как сказали бы джазмены. Для него было невозможно жить без ощущения включённости в музыкальную жизнь, за которую он болел всем сердцем. Он регулярно писал сразу в несколько изданий, продолжал организовывать записи, заседал в худсоветах и при этом успевал на самые разные мероприятия – концерты, презентации, конкурсы, пресс-конференции… Неудивительно, что сердце стало давать сбои. Конкурс Чайковского он освещал уже лёжа в больнице. Человек редкостного обаяния, доброты, жизнерадостности, наивности, мудрости и честности, Аркадий Петров внёс в окружающую жизнь столько света… Нам будет очень не хватать нашего Аркаши.

Владислав Казенин, Олег Галахов, Мурад Кажлаев, Анатолий Кролл, Валентина Холопова

Газета «Культура» № 32, 16 августа 2007 г.
Аркадию Петрову – Музыковеду и Человеку Музыковед должен знать о музыке всё или почти всё, а для этого её надо слушать, слушать и слушать. Только тогда, постепенно, через много-много лет можно научиться выражать словами то, что невыразимо. Ведь каждый и видит и слышит по-своему. Но в огромном современном музыкальном океане музыковед – лоцман, ведущий нас, слушателей, сквозь рифы и мели, чтобы не приняли одно за другое, чтобы постепенно могли сформировать свой эстетический вкус. Аркадий Петров – музыкальный критик, и вот уже много лет помогает нам своими статьями, рецензиями и книгами разобраться в том, что мы слышим вокруг себя. Он неустанно, больше 50 лет, слушает классику и джаз, оперу и мюзиклы, фольклор и авангард, детские песни, и обо всём услышанном говорит своим читателям. Откуда что берётся, где источник того или иного сочинения. У него феноменальная память.
А начиналось всё так. Он родился в Москве 6 марта 1936 года. На Новобасманной прошли первые пять лет его жизни. Он был единственным ребёнком у мамы – Александры Никитичны Ахматской и отца – Евгения Гавриловича Петрова. Мама училась в Московском университете и по профессии была химиком, а отец – певец хора Свешникова, а когда вышел на пенсию – пел в Елоховском соборе. Но сын – студент консерватории – так и не слышал пение отца в храме: был, как все тогда в 50-е годы, атеистом. Мама и папа познакомились на катке, может быть, поэтому спорт был так важен и в жизни их сына. Он играл за сборную консерватории в волейбол, имел второй разряд по альпинизму, катался на горных лыжах почти до 50-ти лет. О родителях Аркадий говорит всегда с любовью, нежностью, вспоминает, как мама пела еврейские песни на идиш, который выучила в детстве на Полтаве, а отец выучил якутский язык, когда был в ссылке в Якутии. А ещё семейная легенда рассказывает о дяде Степане Гавриловиче Петрове-Скитальце – русском писателе, и его дружбе с Максимом Горьким, о том, как он вместе с братом приехал к Горькому в Финляндию и обыграл его в лапту.
Аркаша мечтал стать геологом, но родители отдали его сначала в хор мальчиков Свешникова. А по окончании музыкального училища он поступил в консерваторию, но почему-то не на дирижёрско-хоровое отделение, хотя на экзамене получил две пятёрки по хору и дирижированию, а на теоретический факультет ("Вы же у нас философ, идите на теоретический", - сказал директор училища Григорий Михайлович Динор). А почему философ? Потому что постоянно читал античных авторов и вообще очень много читал. В консерватории Аркадий был сталинским стипендиатом. Вместе с Эдисоном Денисовым вёл заседания Научно-студенческого общества, где звучала новая музыка, где впервые услышал Шостаковича, Прокофьева и был потрясён этой новой музыкой, потому что до этого считал себя "скрябинистом" и даже маленькие свои сочинения писал в стиле Скрябина.
Ещё в училище он ходил на концерты Игумнова, Зака, Рихтера – золотое время! Оттепель: Международный фестиваль молодёжи и студентов в Москве, Первый международный конкурс им. Чайковского. В консерватории он дружит с Альфредом Шнитке, Арво Пяртом, Юрием Саульским, Соней Губайдулиной, с Гией Канчели. Ему всегда есть, о чём поговорить с композиторами, заглянуть в творческую лабораторию. Аркадий мог бы с отличием окончить и консерваторию, однако четвёрка по фольклору испортила всё. Смешно, первым был в фольклорной экспедиции, тогда музыку записывали на доисторический музейный фонограф, собирали песни в Ясной Поляне и Спасском-Лутовинове. После окончания экспедиции выпустили сборник , а по фольклору – четыре.
По окончании консерватории – работа в разных музыкальных изданиях, статьи, рецензии, поездки по стране и миру. Надо всё успеть, написать о юбилеях композиторов, исполнителей, дирижёров, и для каждого найти свои слова, метафоры, сравнения. А кто напишет о музыковеде? Иногда в газете "Культура" в одном номере выходит сразу три рецензии Аркадия Петрова. Как это может быть, когда концерты происходили одновременно? А так. Он успевает в один вечер послушать два концерта. А на концерте, когда сидим рядом, я слушаю новое сочинение, а Аркаша – очки на лбу, в руках блокнот и ручка – он слушает и одновременно пишет. Ведь надо успеть записать только что пришедшее в голову сравнение, пока одно сочинение не наслоилось на другое.
Очень хочется, чтобы продолжалось такое служение музыке, чтобы мы увидели его книгу (а книга называется "По волне моей памяти"), где собраны под одной обложкой имена очень многих современных музыкантов. И для каждого Аркадий Петров нашёл свои слова.

Ирина Воронцова

«Российская музыкальная газета» № 3, 2006 г.
Наш друг Аркадий… Более полувека (1936—2007) в нашей культуре действовал исключительно светлый обаятельный, веселый, доброжелательный, незлобивый, открытый, сердечный, абсолютно неамбициозный Аркадий Петров. Кажется, никто и никогда не называл его иначе как Аркаша - такой вот джазовый демократизм, с учетом того, что джаз во времена советского «железного занавеса» как раз для многих являлся символом свободы. Так и в этом человеке всегда жил дух свободы и непринужденности, он - подлинно джазовая личность: не исполнитель-виртуоз импровизации, но виртуоз раскованности и импровизации в жизни. Ему были присущи неувядающий «драйв», как сказали бы джазмены, и способность мгновенно подстраиваться под таких же непосредственных, естественно выражающихся людей - дух джазового ансамбля. Мало кто сделал в 50–80-е годы для «продвижения» к слушателю отечественного джаза и рока столько, сколько этот человек с замечательно доброй улыбкой и детским взглядом за стеклами очков. Но и помимо этого он всячески стремился расширять аудиторию и современной академической музыки, и поп-музыки, и эстрады, и авторской, «бардовской» песни. Кроме того, он очень многих «открыл», и все открытые им - исполнители или композиторы — становились как бы членами его огромной семьи.
По самой своей природе Аркадий был просветителем: он делал всё, чтобы заинтересовать, кого только мог, начиная, естественно, с друзей, тем, что интересовало его самого. Этой своей страстной увлеченностью он так «пронял» Валентину Холопову ( см. автор воспоминаний), что она ввела в академический курс «Анализ музыкальных произведений» в Московской консерватории раздел «Джаз» и пригласила Петрова вести эту тему.
Жизнь Аркадия Евгеньевича Петрова, вероятно, заслуживает книги. В этом небольшом рассказе о нем далеко не всё из его биографии. И будет наш рассказ коллективным, так точней.
Аркадий был родом из исключительно интеллигентной семьи. В их доме стоял старинный шкаф, а за ним хранились гусли без струн. На этих гуслях дед Гаврила играл Шаляпину, Гарину-Михайловскому, Горькому. Брат отца был известный в свое время писатель, взявший себе псевдоним Петров-Скиталец. С ним очень дружил Горький. Отца Аркаши, Евгения Гавриловича в 1905 году арестовали за излишнюю революционную активность, он бежал, затем был членом партии эсеров, дружил с Верой Фигнер (у Аркаши даже сохранились детские воспоминания про то, как они с отцом ходили к ней в гости). Каким-то образом судьба уберегла отца от сталинских репрессий. Он пел в хоре Свешникова, потом почему-то был вынужден оттуда уйти и стал зарабатывать на жизнь в епархиальном хоре Елоховского собора. «Продукт» другой эпохи, атеист и комсомолец Аркадий, у которого уже в другие времена висел дома портрет революционера-пассионария Че Гевары, не мог в то время по достоинству оценить всю многогранность жизни отца.
Что касается мамы, то эта скромная русская женщина выросла в… еврейском местечке на Украине. Вероятно, отсюда Аркашины пристрастия к еврейской культуре - ах, как он с импровизациями, с чисто еврейским вековечным надрывом в голосе и с подспудным юмором - исполнял «Хавва Нагиллу»!
Вероятно, именно вокальная профессия отца плюс память о связи со свешниковским хором сыграли важнейшую роль в судьбе Аркадия Петрова: вместо обычной школы его отдали учиться в хоровое училище Свешникова как отдали туда и Родиона Щедрина, и еще многих мальчиков, ставших впоследствии известными отечественными музыкальными деятелями. Позже Щедрин вспоминал, что, помимо участия в концертах, где исполнялась музыка лучших мировых образцов, воспитанники имели возможность общаться с выдающимися исполнителями лично, прямо в стенах училища. Все это способствовало созданию глубокого культурного фундамента. Однако при несомненной общей музыкальности студент Петров особыми голосовыми данными не обладал и потому, оканчивая училище, получил распределение не на дирижерско-хоровой, а на теоретико-композиторский факультет Московской консерватории.
На курсе заводной и веселый Аркаша сразу выделился как неформальный лидер. Уже через неделю он стал неразлучен с Альфредом Шнитке - они часами прогуливались по улицам Москвы и вели нескончаемые разговоры о музыке, книгах, политике, жизни. Близкие звали Альфреда «Альф»; соответственно, по аналогии с писательским дуэтом «Ильф и Петров» образовался тандем «Альф и Петров». Их близкая дружба продолжалась вплоть до безвременной кончины Альфреда…
Как ни удивительно, но именно благодаря знакомству с интеллектуальным домом Шнитке, у Аркадия разгорелась страсть к джазу. Со временем семья Шнитке перебралась в Москву, в коммунальную квартиру на Садовом кольце, в которой одну из комнат занимал переводчик-швед. Он любил джаз, и у него были американские джазовые пластинки — вещь абсолютно невероятная для тогдашних 50-х годов! Именно Альфред дал другу послушать пластинку Армстронга.
Позже все, кто так или иначе отзывались о профессиональных качествах Аркадия, отмечали наличие у него блистательной музыковедческой школы. В консерватории у него были замечательные учителя: Л.А. Мазель, В.А. Васина-Гроссман, И.В. Способин, А.В. Руднева. От них он получил и усвоил традицию. В дополнение к этому он с первого курса стал посещать собрания научного студенческого общества (НСО), руководимого Эдисоном Денисовым, и это был очаг несоответствия «официальной линии». В НСО входили: Андрей Волконский, поляк Мирослав Низюрский, румын Анатоль Виеру, чех Вацлав Кучера, Роман Леденев, Юрий Саульский, Юрий Холопов, Михаил Марутаев, Альфред Шнитке, Валентина Холопова. Там слушали и разбирали «левацкую» музыку, какую только могли достать. Слушали Восьмую симфонию Шостаковича, сочинения Хиндемита, Бартока, Стравинского, «Лунный Пьеро» самого Шёнберга!. Но если Шнитке довольно быстро вошел в дотоле неведомую музыку, то Петров, как и некоторые другие, поначалу был совершенно огорошен и ею, и присутствием всех этих поляков, румын и прочих «иностранцев»: ведь вокруг действовал «железный занавес»… Новаторство сразу в голову не укладывалось, кое у кого даже возникала мысль, а не организовать ли тайное общество борцов за музыкальный реализм? В конечном итоге Аркадий не только адаптировался к музыке «модернистов», но и некоторое время после Денисова руководил НСО.
Еще одним музыкальным увлечением консерваторских лет стала фольклористика, фольклорные экспедиции. Педагог А. В. Руднева обожала Аркашу, прочила ему венец выдающегося фольклориста и очень сокрушалась, когда ее любимый ученик не пошел по этой стезе. Но любовь к фольклору и его профессиональное понимание никуда не делись, войдя в культурологический фундамент музыкального кругозора джазоведа Аркадия Петрова.
В качестве дипломной темы (научный руководитель проф. Л.А. Мазель) Петров выбрал анализ Первого скрипичного концерта Шостаковича. То была неслыханная дерзость: этот композитор все еще числился в «формалистах», и никаких дипломных работ о нем никто не писал. Шел 1958 год, практически еще не было отменено Постановление ЦК КПСС 1948 года «Об опере В. Мурадели “Великая дружба”», на защите диплома разразился бурный скандал с идеологическими обвинениями в адрес и студента, и педагога. Этот факт перекрыл молодому специалисту дорогу в аспирантуру и тем самым на педагогическую работу в Московской консерватории.
Однако к тому времени Аркадий уже определенно нацелился на джаз, которым окончательно «заболел» после Всемирного фестиваля молодежи и студентов 1957-го года. В стенах консерватории джаз был «персона нон грата», но были у него в этих стенах и сторонники, будущие корифеи отечественного джаза Юрий Саульский, Игорь Якушенко и любимый ученик Гольденвейзера Николай Капустин. И потому Аркаша довольно легко пережил факт отказа в рекомендации в аспирантуру, тем более что работа, куда его направили по распределению, обещала быть исключительно интересной: его распределили музыкальным редактором на радио в структуру иновещания.
Когда в 1958 году Аркадий пришел на радио, говорить о том, что у нас есть джаз, можно было только «на заграницу». Он воспользовался этой лазейкой и стал записывать в фонд радио отечественных джазменов. Мало того, с его помощью в японской редакции радио была произведена фондовая запись оратории Шнитке «Нагасаки», которую тот представил в консерватории в качестве дипломной работы. Полвека эта запись служит единственной возможностью услышать редкое произведение композитора. Своими записями Аркадий Петров делал огромное дело - сохранял для нас целую музыкальную эпоху. На основании этих записей Аркаша готовил передачи, которые вел сам и давал вести другим - там, где не считал себя компетентным. Так, на радио попали будущие выдающиеся отечественные джазоведы Алексей Баташев и Леонид Переверзев. Среди передач встречались, например, такие: «Джаз-коллекция Николая Погодина» (драматург, автор пьесы с участием Ленина «Человек с ружьем»). Позже, уже работая на радиостанции «Юность», Аркаша придумал и около трех лет вел первую в СССР передачу о джазе «Радиоклуб “Метроном”.
Любопытный эпизод вспоминает джазовед Дмитрий Ухов:
«Однажды, во времена “железного занавеса”, в СССР должен был приехать американский президент Эйзенхауэр. Председатель Совмина А.Н.Косыгин, который мог себе позволить любить джаз, решил показать ему, что он есть и у нас. Составить ансамбль из самых-самых лучших джазменов поручили Петрову. Тот пригласил в «сборную» Георгия Гараняна (альт-саксофон), Константина Бахолдина (тромбон), Алексея Зубова (тенор-саксофон), Бориса Рычкова (фортепиано), Игоря Берукштиса (контрабас), Александра Гореткина (ударные), а в качестве «специи», приплюсовал к ним Германа Лукьянова, молодого композитора с академическим образованием, игравшего на странноватом инструменте флюгель-горне. Президент так и не приехал, однако Аркаша сделал запись этого потрясающего септета, и она ходила в «списках». Это было начало музыкального «самиздата». Потом так же, самиздатом, ковалась слава рок-групп “Аквариум”, “Машина времени”, “Кино”, “Алиса”, “Союз композиторов”… А начало было положено той “президентской” записью.
Фактически единственным отечественным диском, вошедшим в мировую историю джаза, стала сделанная Аркадием запись-трио Вячеслава Ганелина - Владимира Чекасина - Владимира Тарасова. Эта запись нелегально попала в Польшу и была там издана. Отсюда пошла слава трио Ганелина. В 72-м он сделал единственную запись Георгия Гараняна на электросаксофоне с ансамблем Виталия Клейнота в 1973-м году - легендарную запись дуэта Игоря Бриля и поляка Маковича.
С середины 60-х начинаются поездки наших джазменов — и Петрова, в том числе как члена жюри, на джаз-фестивали в Чехословакию, ГДР, Венгрию, на Джаз Джембори в Польшу. Это была форточка, через которую просачивались дух свободы и свежая информация, которую Аркаша тут же реализовывал в радиостанции «Юность», в ее программах «Метроном» и «После полуночи», благодаря чему «Юность» круто поднимала свою популярность.
Коллеги по радио и поныне с восхищением вспоминают, каким квалифицированным редактором был Аркадий Петров; «ходячая энциклопедия», он мог мгновенно дать консультацию по любому факту, любой личности из истории музыки, мог назвать любую дату. То, что он сказал, не требовало проверки. Как истинный просветитель он знакомил слушателей не только с джазом, но со всем комплексом музыки ХХ века. Радио, безусловно, было его призванием, в своих передачах он раскрывался как изумительный рассказчик, отличаясь мягким, тембром и интеллигентной интонацией. В молодом творческом коллективе он был на своем месте. Его любили.
Но всё, что выше среднего уровня, система либо усредняет, либо выдавливает… Как анекдот Аркаша любил рассказывать, как на худсовет радио приходил куратор из отдела культуры ЦК КПСС и негодовал за то, что в программах «какого-то Петрова» без конца звучит Равель. «Кому он нужен, этот Равель? Народу он непонятен».
В 73-м году глава Гостелерадио С.Лапин Аркадия Петрова с радио убрал. Улучили момент, когда он отдыхал в горах, сильно обжег там руки, приехал в Москву весь забинтованный, несчастный… Позже он вспоминал, что то был единственный раз, когда он думал о бесполезности бытия.
Тем не менее радио не ушло из его жизни навсегда: в 89–90 годах была еще редакция вещания на Москву, так называемая городская редакция, в 90–92-м.- «Радио России», где он готовил «Музыкальные ретроспекции» о молодом Градском, Тухманове, ансамбле Пекарского, авторской песне, рок-группах; была передача «Иуда поет по-русски»- о постановке рок-оперы «Иисус Христос - Суперзвезда» на русском языке, были прямые эфиры. Аркадию хотелось пропагандировать всё талантливое, что возникало на горизонте музыки.
Последней он записал встречу с Олегом Лундстремом с очень интересными воспоминаниями того о шанхайском периоде, но передача в эфир уже не вышла, началось время политизации, и это стало «Радио России» неинтересно.
Очутиться после увольнения с радио в должности звукового оформителя парка «Сокольники» было, конечно, не сладко, если бы… Аркаша умудрился забрать с собой с радио значительную часть своей коллекции записей. В результате на катке катались под лучший мировой джаз…
К счастью, это был только «пересменок», который продолжался около двух лет и вслед за которым последовал новый, исключительно плодотворный период, связанный с журналом «Клуб и художественная самодеятельность» (1975–89). Главный редактор Вадим Чурбанов ( он был из одной «компании» с Егором Яковлевым) поверил в идеи Петрова, с его участием заштатный журнальчик превратился не просто в полновесное издание со звуковым приложением, но чуть ли не в средоточие молодежной музыкальной жизни. До этого «вкладыши» — гибкие пластинки имел только малоформатный «Кругозор». Популярность журнала была огромной. Он выходил два раза в месяц, и практически во всех номерах Аркаша публиковал свои материалы. Невозможно перечислить, сколько всего и о чем он написал за одиннадцать лет сотрудничества с «КХС»! И на «вкладышах» всё так же, как прежде на радио, звучал его голос, комментировавший фрагменты музыки. Такая крошечная пластинка – всего-то 6 минут, но как точно отобраны фрагменты, какой информативно и эмоционально емкий текст!
Конец 70-х — 80-е годы, лучшие годы отечественной музыки. Вторая молодость «шестидесятников». Джаз пошел в гору: джаз-фестивали по стране и республикам, «джазовые теплоходы» — этакое «некоммерческое предприятие» для своих, когда на курсирующий теплоход загружались тесной компанией джазмены и их фанаты … Особая тенденция обозначилась, когда председателем комиссии эстрадной и джазовой музыки при Союзе композиторов стал Юрий Саульский (а незабвенным секретарем комиссии при нем — Жанна Брагинская) и джазменов начали принимать в Союз композиторов, тем самым они обрели «крышу» от «наездов сверху» (из лексикона следующей эпохи). Типичное противоречие предперестроечных «застойных» лет... Уже Карен Шахназаров снимает «Мы из джаза», уже «Мелодия» выпускает диски. Пробились! Мэтры джаза «забронзовели», обрели массовое признание в эстраде и советской песне.
Петров в эти годы - признанный авторитет на музыкальном горизонте, самым тесным образом общающийся с огромным количеством музыкантов, он в прямом смысле внедрен вовнутрь творческого процесса джаза и рока, он - «бродило»: режиссер передач, собиратель ансамблевых составов, сочинитель метких, «в десятку», названий композиций - так, групповой импровизации, исполненной по просьбе космонавтов, он дал название «Блюз на орбите». Он участвует в организации фестивалей по стране, его как корифея вместе с Дмитрием Уховым и Саульским приглашают в качестве почетного гостя на Тартуские дни рок-музыки, с Саульским — в жюри международных джаз-фестивалей в Париж, Чикаго, Хельсинки …
Он продолжает вести свои семинары, исключительно интересно соединяя несоединимое, сталкивая в рамках своих программ явления и людей, в жизни несопоставимых; разумеется, он пишет рецензии и статьи — со стремительной, как у спортивного комментатора, реакцией на происходящее и с замечательным мастерством словесного комментария того, что происходит на эстраде и в музыке.
Отдел музыки просуществовал в журнале «Клуб и художественная самодеятельность» до 1989 года. Уже давно шло время дисков-гигантов, уже CD наступали на пятки...
Аркадий Петров, в прямом смысле дежурил у колыбели отечественного рока, когда тот был ясельного, потом детсадовского, потом школьного уровня, когда его давили, загоняя в андеграунд. В самодеятельных малопрофессиональных группах он увидел альтернативную молодежную культуру как позитивное явление, в то время, когда ее воспринимали как криминал, антисоветчину, дьяволизм. Он сделал ставку на молодежь. И первым написал о новой форме молодежного досуга — дискотеке.
Своими пластинками, передачами, статьями Аркадий дал «путевку в жизнь» многим. Особо — так уж получилось — он нянчил Александра Градского, став для него, вероятно, самым родным человеком.. Не случайно, жесткий, порой циничный Саша Градский, не стесняясь, плакал на похоронах Аркаши.
В 1996 году вышла написанная Петровым книга «Джазовые силуэты» (М.: изд. «Музыка»). Когда стало можно писать, выяснилось, что писать некому. Аркадий же обладал универсальным языком, он умел то, чему не учат в консерватории — умел писать понятно. Помимо крепчайшего профессионализма автора, книга Петрова продемонстрировала его уровень обобщений и постановки проблем. В ней он выступает как историк, размышляющий о природе джазовых явлений и путях их развития, прослеживающий историю отечественного джаза, рассказывающий о его фундаментальных фигурах.
Размышляя о путях развития жанра, он пишет: «Джазу вряд ли нужны “стадионные” концерты. Его залы — средние и камерные. Где каждый слушатель не просто слышит, но еще и наблюдает за тем, “как это делается”, видит индивидуальную работу солиста, оценивает мастерство каждого музыканта. …Джаз — музыка меньшинства, высокообразованного и квалифицированного» (с. 11).
«Джаз «почти полностью изжил в себе танцевальное начало, простые мускульно-физиомоторные радости. Его приходилось как бы дешифровывать. Джазовые пьесы стали напоминать наукообразные диаграммы, схемы и ребусы» (с. 36).
Обрисовывая портреты, Аркадий ставит все явления в широчайший культурологический контекст. Он отслеживает весь комплекс, перетекающий друг в друга: джаз—поп—эстрада—рок—авторская (бардовская) песня —история классической музыки и авангарда, живопись, литература, театр…
Зоркость, доскональность вuдения, высочайший профессионализм музыковеда, его широчайший кругозор создают ощущение безусловности даваемых им характеристик. Субъективизм оценок сведен здесь к нулю. Джазовед Дмитрий Ухов так оценил роль автора книги Петрова: Аркадий — блистательный знаток современных джазовых течений (свинг, ривайвл, нео-боп, пост-боп, куул, латин, фри-джаз, фри-фанк, фьюжн, джаз-рок…). Он знает всё о джазе, о записях-пластинках, всю историю джаза в подробностях. Он вместе с Фейертагом, своим петербургским коллегой, разработал курс истории стилей эстрадного и джазового искусства, который потом читал в Гнесинке на эстрадном факультете. Петров - хранитель джазовых традиций, который восстанавливает единство культуры.

В 1998 году увидела свет еще одна книга, теперь уже не просто Аркадия Петрова, а дуэта Петров—Саульский: «Черный кот in blue: Юрий Саульский — жизнь и творчество» (М.: «Кифара»). Но в ней джазовед как бы отошел на второй план, предоставив действовать на авансцене замечательному музыканту, «общественному деятелю» (как говорили в советские времена), без которого история отечественного джаза, возможно, потекла бы по совершенно иному руслу. Это его биография, его воспоминания и размышления, а Аркадий лишь умело «подыгрывает», «аккомпанирует»…
В 90-е волна ушла вперед…
Джаз вышел из моды. Произошла смена поколений, плюс конкуренция, и они, повзрослевшие и постаревшие, стали не нужны.
Для Петрова всегда огромное значение имела молодежная аудитория. Теперь у нее появились другие ведущие — диджеи, другой стиль, другой темп. У нее проявилась жесткость, жестокость, оппозиционность по отношению к тем, кому за 50. Они все для нее стали «старичье» и… соглашатели. И даже те, кого Аркаша пестовал лично, наконец-то пойдя в гору, увлеклись благами этого мира и самопиаром. Им стало не до пап. Это была другая культура — масскультура. Со своими элитарными течениями — например, этно. Аркадий, при всем его интересе и к масскультуре, и к элитарным течениям, подстраиваться не умел. В силу неамбициозности он не занимался самопиаром. Теперь только редкие музыканты сознавали, кто он есть, этот Аркадий Петров.
И — его накрыло с головой. Инфаркты – не один - несколько, после которых ему понадобилось шунтирование. Аркадия оперировала та же команда, что и Ельцина (после этой операции они и прожили почти одинаковое количество лет). Но, видно, столь глубокое вмешательство в жизнь не проходит даром. У Аркаши изменился взгляд: появилась отстраненность, остановленность. Он долго приходил в себя — здешнего. По большому счету, какая-то часть света, составлявшая его сущность, не вернулась назад…
-«Это были трудные годы, - вспоминает его жена Галина Облезова. - Он не мог больше вести фестивали, боялся ездить в командировки “без присмотра”. По сути, он оказался выкинутым…»
Ему надо было соблюдать режим. Но темп времени был сильнее осторожности. И он снова побежал, держась только силой воли - марафонской трусцой, изредка переходящей в галоп. Перед ним была цель, возможно, скрываемая от самого себя: быть в курсе всего. Чтобы не отстать.
О чем только Аркаша не писал в постперестроечные годы! Он писал обо всей музыкальной культуре сразу. Практически ежедневно посещал по нескольку музыкальных, и не только музыкальных, мероприятий: концертов, пресс-конференций, спектаклей, выставок…
Он всегда носил при себе объемистую тетрадь, в которой по ходу звучания делал подробные записи, рылся в книгах, энциклопедиях, обзванивал коллег в поисках сведений, расширяющих контекст конкретного события. Никуда не делись крепчайший профессионализм и эрудиция, хотя и ушел блеск, ушел «драйв» - ощущение энергетического тонуса. Его статьи охотно брали ведущие газеты и журналы по искусству: «Культура», «Музыкальная жизнь», «Российская музыкальная газета», «Музыкальная академия». Платили неприлично мало. Это было унизительно, он очень переживал. А в «глянцевые» издания, где несопоставимые гонорары, в силу конкуренции молодых, часто вообще непрофессиональных, но хватких, его уже не брали — там и заправляло другое поколение, для которого он был никем. Пихаться плечами он не умел. Да и не стал бы. Сердце не выдерживало темпа. Аркаша сдавал. Чувство, что его обошли, не могло не приносить опустошения. Он не мог не испытывать одиночества. И просто не мог его допустить.
Он все-таки дождался регалий — звания Заслуженного деятеля искусств РФ, ордена Дружбы. Но не дождался последней книжки по поводу 70-летия — сборника статей, воспоминаний и интервью с предисловием Мурада Кажлаева…
…Он умер между делом. Он вообще-то совершенно не собирался умирать и чуть ли не до самого конца отвечал на звонки мобильного телефона («Не могу говорить — я в реанимации…» — его последние слова другу.) Что он думал, что чувствовал в единственный в мире час одиночества?..
Поразительно, сколько улыбок, смеха, легких воспоминаний было на поминках Аркаши. Не вечер скорби, а вечер со-бытия. Жизнеутверждающей, пушкинской легкости бытия, которая всегда сопутствовала ему при жизни .

Валентина Холопова, доктор искусствоведения, профессор Московской консерватории, Заслуженный деятель искусств РФ.
Наталья Шантырь, музыковед, журналист

www.tvmuseum.ru
Светлая память Аркадию Евгеньевичу Словно родного человека потерял. Учителя. Хотя вряд ли достоин зваться его учеником, но все же стараюсь, пусть даже на своём дилетантском уровне, рассказывать людям о музыке, которую открыл для меня (как и для сотен тысяч своих читателей) Аркадий Евгеньевич Петров. Если, даст Бог, продолжу это дело, это будет моим посвящением Аркадию Петрову.
Навсегда сохраню те письма и статьи, которые он мне присылал, когда, в конце 2004 года завязалась наша переписка.
Совсем недавно читал последние рецензии Аркадия Евгеньевича на сайте газеты "Культура". Только он мог в одном кратком абзаце дать представление о целом музыкальном явлении, дать настоящие глубокие знания о нём и настоящий живой отклик на то, что свершилось только что... Никто больше не мог так увлекательно писать о музыке, заражать интересом к ней.
Соболезнования близким Аркадия Евгеньевича, Александру Борисовичу, всем нам.
Светлая память

Олег Петухов, 20 Авг 2007
Мы все в жизни делаем ошибки! Мы все в жизни делаем ошибки! И страшно жалеем потом о них,
Ибо...
Часто исправить ошибки - невозможно и поздно...
Я познакомился в Аркадием Петровым ещё в начале 90-х годов. Будучи у Саши Градского в гостях на интервью ещё на улице Ульяновой, разузнал и об этом легендарном человеке! И кто знаете? - не будь в судьбе Градского музыковеда и радиожурналиста "дяди Аркаши" Петрова -- не довелось бы спеть Маэстро в "Романсе о влюблённых".
Аркадий один раз в конце 90-х приглашал меня в Останкино на свою радиопередачу --я закрутился и не приехал... В начале "трёх нулей" вторично получил приглашение на его передачу -- рассказать о музыке русского кантри и этно-культура диаспор Москвы, чем занимаюсь всю жизнь в своей "Живой коллекции". И опять к стыду своему проигнорировал приглашение, из-за суеты московской жизни... Третий шанс давала мне судьба встретиться с Аркадием Петровым, уже в качестве журналиста -- я хотел расспросить его и о творчестве Градского в судьбе музыковеда, и об отношении к жанрам и стилям музыки, о социальности музыки и влиянии музыки на общество. Аркадий пригласил меня в гости -- в свою квартиру около МКАДА, рассказал как доехать и...
Я опять не смог приехать к нему тогда как казалось мне по важным, а теперь совершенно никчёмным суетливым причинам...
Трижды Судьба дарила мне интересную встречу -- трижды я пренебрёг Судьбой... Стыд Стыд Стыд
Светлая память Аркадию Петрову...

Горбатов Андрей, 13 Окт 2011
Петров Аркадий Евгеньевич Петров Аркадий Евгеньевич

Просто реклама песни на музыку и аранжировку

Градский в русской культуре второй половины двадцатого века останется надолго. Это человек, который достоин любой энциклопедии. Потому что Градский - это серьезный человек, который всегда шел против течения, а это - рок. Вот Градский -это самый настоящий рок!... Подробнее

Александр Градский - Неофициальный сайт



© Web Site: Vladimir Timinsky 1999-2021